___

Не знаем, что об этом подумаете вы, но нам очень жаль этого парнишку из татарстанской сельской глуши, с его носом-картошкой и смешными торчащими ушами. Он похож… да он много на кого похож, на наших родственников, на детей наших друзей, на нас самих в детстве. Был похож, пока не отправился на свой «сельский джихад». А теперь он похож на всех, кто выбирает этот путь, у кого нет иного исхода кроме как лежать в холодильнике с грубыми стежками патологоанатома по всему телу, соседствующими с выходными и выходными отверстиями от пуль, или превратиться в мелкие кусочки обугленной плоти, разбросанные по неопределенно большой поверхности нашей планеты. Нам жалко того малыша, который появился на свет 16 лет назад, и нам жаль того, кем он мог стать. Но не того «воина веры», который вышел на свой первый, и предрешенно последний бой со своими собственными демонами. Можно ли было его остановить живым, убрать весь этот шлак из его детской головенки, который ему туда забили нелюди, вернуть в наши мир? Может быть. Но мы никогда не узнаем точного ответа на этот вопрос, размышляя о нем в удобных креслах перед стоящим на столе компьютером. Жизнь – сложная штука, но в каких-то ситуациях она ставит перед тобой очень простой выбор: живи или умри. И для задерживающего преступника сотрудника приоритеты всегда будут однозначными: жизни мирных граждан, жизнь напарника, своя жизнь. Остальное – как получится. Сейчас получилось вот так, и мы – последние, кто будет винить в этом кукморских полицейских. А парнишку нам жаль. Вспоминайте о нем иногда. Например, всякий раз, когда люди с хорошими лицами будут рассказывать вам про недопустимость «стукачества», «доносов» на детей, чье поведение кажется учителям, сверстникам и соседям угрожающим. Кому-то из «жертв» этих «доносов» испортят вечер профилактической беседой, папа с мамой лишат его прогулок на неделю и не купят ему на Новый год «Плейстейшн». А кого-то уберегут от войны с самим собой, а в перспективе – со всем окружающим миром. Войны, зачастую – беспощадной, и всегда – бессмысленной.