.

В последний раз Жюль умер ровно неделю назад – потонул в дворцовом пруду.

Плавал Жюль отлично, да и в целом в пруду утопиться было сложно – он вообще позиционировался как декоративный. Никто, знаете ли, при строительстве не закладывал такую функцию – утопление. Попытки, правда, были, но непросто расстаться с жизнью, когда в самой середине пруда вода едва доходит до колена. Конечно же, кроме случаев, когда тебя, схватив за шею, целенаправленно топят, держа голову под водой.

Хватка у Аны была железной, железной была и шпага, которой она до этого продырявила Жулю бок. Рана получилась что надо, а вот погоня вышла так себе – Жюль только и успел добежать до одного из дворцовых клуатров. А потом он умер – потому что даже дворцовый пруд может стать орудием убийства. Если, например, держать в нем человека минут пятнадцать.

Шпион из Жюля был отвратный. Говоря про него, начальник тайной жандармерии обычно добавлял: «Да хуже только…» — и сразу замолкал.

Потому что хуже не было.

На местном языке Жюль говорил плохо, с ужасным акцентом, оружием владел плохо. Он научился держать в руках шпагу, пару раз махнул ей, чуть не отрубив самому себе ногу, и деловито сообщил учителю, что будет носить с собой стилет. Шпага – большая и неудобная, а стилет – оружие для шпиона, всем известно. Стилетом Жюль пользоваться также не умел, но тот хотя бы не нужно было вытягивать из ножен с риском покалечить себя и случайных прохожих. Если уж честно, Жюль почти ничего не умел. Умирать тоже.
Каждый раз – проткнутый чужой шпагой, утопленный в пруду, повешенный на шторе в рабочем кабинете Аны – через пару часов он открывал глаза у себя в кровати. Сначала пугался до ужаса, мучился с кошмарами, а теперь привык. Вставал, мрачно глядя на Алисию, золотую рыбку в пузатом аквариуме, стоящем в спальне на тумбочке, и сообщал ей:
— Опять умер.
Алисия молча смотрела на него своими рыбьими глазами и иногда пускала пузыри. Но большего от нее Жюль и не требовал.

В целом, работа у Жюля была непыльной, пусть и нервной. Он, как обычно, утром получал инструктаж от главного – в тайной жандармерии их было несколько, и он, бывало, слушал вообще не свой инструктаж. Но, как Жюль не требовал ничего сверхъестественного от Алисии, так и на него в жандармерии тоже не обижались за такие промашки. После этого Жюль еще пару часов трясся в повозке, чтобы попасть во дворец, а потом внедрялся – Жюль обожал это слово – в местное общество. Обычно в качестве прислуги. Проникал в чужие кабинеты, таскал колбы с ядом и толстые папки с документами, лазил по тайным ходам и слушал разговоры. В лучшие дни Жюля ловили спустя пару недель. На случай пыток у Жюля имелся яд — от него умирать было не так больно, как, например, разбиваясь о землю, но тоже не очень приятно. Правда, с пытками не сравнится, ясное дело.

Никто во дворце не помнил его лица, будто вместе со смертью стирались и все воспоминания о Жюле – даже в тайной жандармерии никто толком не мог сказать, как тот выглядит. Поэтому-то Жюль с таким успехом и слушал чужие инструктажи – его просто никто не помнил. Он даже не был уверен, что его узнала бы своя собака, если бы Жюль решил ее завести. Поэтому у него была только Алисия.

В конце месяца Жюль забирал свое жалование. Покупал Алисии корм и забавные камушки в аквариум, себе – пару бутылок хорошего вина. Несколько дней думал о смысле жизни и своем одиночестве, а потом все начиналось с начала.

Так Жюль прожил несколько лет.

А потом во дворце появилась Ана.

Ану взяли начальницей дворцовой стражи. Она была выше Жюля, отлично говорила на трех языках и шпагу из ножен вытаскивала одним ловким движением, не рискуя отрубить себе ногу – Жюль завидовал. Но проблема была вовсе не в умении Аны драться или находить шпионов вражеских стран буквально по запаху – проблема была в том, что Ана могла его вспомнить. А еще, кажется, в излишней кровожадности (по мнению Жюля) и принципиальности (по мнению Аны) — и вместо того, чтобы договориться со странным шпионом, то и дело появляющимся во дворце после очередной смерти, Ана действовала по-другому.

Когда она убила его в первый раз, застукав за кражей договора из кабинета какой-то важной шишки, Жюль решил, что ему просто не повезло. Он вернулся через неделю в качестве помощника повара. Встретился с Аной на кухне, когда та обходила дворец, мило ей улыбнулся.

А через пару минут лежал в коридоре с очень ловко перерезанным горлом – Жюль и не знал, что шпагой можно так сделать. Он вообще много чего не знал.
Например, что падать с высоты десятого этажа немного больнее, чем истекать кровью в подвалах, зато не так долго. Или что можно потерять сознание от одной единственной вазы, разбитой о его голову. Ну, или что в дворцовом пруду не так уж и сложно утонуть.
Постепенно время нахождения Жюля во дворце сократилось с пары недель до пары дней. Он научился прятаться от Аны, шугясь по углам и тайным ходам, не полагаясь больше на маскировку, но это все равно не помогало.

И в этот раз, вернувшись после утопления, Жюль вместе с местными торговцами проникнув во дворец, сразу же юркнул в нишу на первом этаже, пока никто не видел. Там потянул за нужный рычаг и уже через пару минут пробирался через пыльный лаз к кабинету королевского советника. Задание было – вытащить парочку нужных бумаг из стола, проще некуда. Жюль протиснулся к самой дальней стене, немного отодвинул дверцу, ведущую в кабинет и, просунув руку, легонько поправил картину, за которой скрывался тайный ход, чтобы лучше видеть происходящее в кабинете.

Внутри кто-то был – Жюль даже отсюда слышал чужой спор. Он еще немного поправил картину, чтобы видеть получше – ругались советник и, кажется, один из секретарей. Первый кричал что-то про безответность, второй про то, что чувствует моральной давление.
— Что мне теперь прикажешь делать? – возмущался советник.
— Приказывать не в моей компетенции, — гордо отвечал секретарь.
— Зачем вас держат только! Сидите, ничего не делаете, кофеи гоняете!
— Вы ничего не смыслите в продуктивности.
— Вы тоже!

На секунду повисла тишина, а потом секретарь заметил:
— У вас даже картина криво висит, а вы тут про продуктивность.
Советник посмотрел в сторону Жюля, и тот затаился, стараясь не двигаться.
— Точно, — раздались шаги. Картина вернулась на место, захлопнулась дверца, и Жюль больно прищемил пальцы. – Но это вообще не…

Теперь Жюль ничего не видел и плохо слышал, что происходит в кабинете.
В целом, это все, что стоило знать о его удачливости.
— И почему все вечно так получается? — проворчал он себе под нос, потирая пальцы.
— Ты просто слабак, вот и все, — раздался позади него голос, и чья-то тяжелая рука в перчатке легла на плечо. – С ними такое постоянно.

Жюль заорал от ужаса, дрожащими руками распахнул дверцу и вывалился в кабинет советника, не переставая кричать. Картина рухнула следом, больно приложив его по голове, но Жюлю было все равно – он тут же подскочил, глядя на Ану, выбиравшуюся следом за ним из тайного хода. Она была высокой, статной, и даже из узкого лаза умудрилась вылезти с достоинством.

— Что происходит? – испуганно спросил советник, но Жюль уже бросился к выходу.
— Стоять! – закричала Ана.
— Ага, сейчас!
— Ты же знаешь, чем все закончится!
— Вот поэтому и не остановлюсь!
Жюль добежал до лестницы, перепрыгнул пару ступенек, а потом споткнулся и дальше полетел кубарем. Ана догнала его у начала лестницы – Жюль валялся на полу, очень удачно стукнувшись головой о ступеньку.

— Нет! – взвизгнул Жюль. – Не убивай, у меня ребенок! Семья!
— Ребенок? – не поняла Ана.
— Ее зовут Алисия, — быстро ответил Жюль. – Она чудная милая девочка. Ей нужен отец.
— Что ты несешь?

Она отвлеклась, и Жюль, откатившись в сторону, подскочил на ноги. Слегка качнулся и, решив, что лестниц с него на сегодня достаточно, кинулся дальше по коридору. Вместе с Аной они пронеслись в сторону тронного зала, спугнув парочку служанок, и Жюль, не останавливаясь, распахнул первую попавшуюся дверь, и сразу же понял, как сегодня умрет.

Полетит с балкона, на который только что по своей глупости выскочил.
Балкон был большим, просторным, и в целом, умереть в таком чудном месте было очень даже неплохо. Но Жюль не успел и пары часов провести во дворце, не то что украсть нужную ему папку, и выходило как-то совсем непрофессионально.

— Стой! – закричал Жюль. Он обернулся ровно в тот момент, когда за Аной захлопнулась дверь, ведущая на балкон. – Давай поговорим!
— Мне не о чем разговаривать со шпионами! – Ана, подтверждая свои слова, опасно махнула шпагой вблизи Жюля.
– Ну, сама подумай, я же вернусь, — не сдавался тот. — Ты меня убьешь, а через неделю я опять буду тут.

Ана подняла оружие, направляя клинок к горлу Жюля.
— Каков коэффициент полезного действия, а?..
— Так, — сердито перебила его Ана. – Прекрати заговаривать мне зубы.
— Если я прекращу заговаривать тебе зубы, — сказал Жюль, отступая назад, к балконным перилам, – то ты меня убьешь. Поэтому я не прекращу. Это называется способность к выживанию.
— Ты только при мне умираешь уже десятый раз, какое выживание?
— Девятый, — обиделся Жюль. – В третий раз была всего лишь кома.
— Да мне плевать!

Жюль уперся спиной в перила и опасно наклонился назад, пытаясь держаться подальше от шпаги Аны.
— Решать дела силой никуда не годиться, — в панике протараторил Жюль. – Нужен диалог.
— Кому?
— Мне, мне нужен диалог!

Жюлю, на самом деле, сгодилось бы все что угодно, только не падение с высоты восьми этажей на дворцовую площадь. Он в отчаяние огляделся по сторонам, а потом дрожащими руками вытащил из кармана белый платок.
— Ты собрался реветь? – Ана вопросительно подняла бровь. – Это не поможет.

Жюль расправил платок и неуверенно махнул перед своим носом.
— Белый флаг, — испуганно произнес он. – Перемирие.
— Какой, к черту, белый флаг? – раздраженно спросила Ана, и замахнулась шпагой. Замах был короткий, быстрый, но Жюлю все равно удалось рухнуть вниз, на холодные плиты балконного пола, чудом избежав смерти.
— Белый флаг! – завопил он, поднимая руку с зажатым в ней платком. – Все знают, что это такое!

Ана присела перед ним, и, схватив за воротник рубашки, вздернула на ноги.
— Давай поговорим, — пискнул Жюль, обвисая в ее руках. – Мы можем договориться. Ты же не хочешь вечно бегать за мной по дворцу, а, если ты меня сейчас убьешь, я обещаю – буду возвращаться сюда раз за разом. Портить тебе жизнь.
Ана замерла.

— Ну или отрави меня хотя бы, — добавил Жюль. – Тем ядом, что был в пятую смерть. Падать с балкона очень больно.
— Ты не мастер в угрозах, да?
— Да, — грустно согласился Жюль. – Зато я хорошо готовлю.
Ана тряхнула головой.
— Ну неужели хочешь всю свою службу во дворце превратить в догонялки?..
— Ты – шпион вражеской страны, — упрямо сказала Ана. – Я буду ловить тебя, сколько надо.
— Да как будто бы у меня был выбор!
Ана озадаченно уставилась на него.
— Я же ничего не умею, — пояснил Жюль. – Меня в тайную жандармерию-то взяли только потому что я умереть толком не могу. Люди меня забывают на раз-два – устроился как-то в булочную напротив дома, а через неделю меня повозка сбила. Вернулся, а они уже никакого Жюля и не знают.
— Жюль?
— Да.
— Глупое имя.
Жюль еще раз вздохнул и, забывшись, похлопал Ану по руке, которой она сжимала его воротник.
— Так и жизнь у меня не особо умная.
Ана замахнулась шпагой, и Жюль в ужасе вскинул руки.
— Понял!

— Да что ты вообще такое? – поморщилась она. — Маг? Некромант?
— Жюль, — ответил тот, справедливо пологая, что это многое объясняет.

Они еще немного помолчали. А потом Ана сделала шаг назад, отпуская Жюля, и тот от неожиданности опять свалился на пол.
— Почему тебя никто не помнит? – шпагу Ана все так же продолжила направлять на Жюля. – Рассказывай все, иначе полетишь с балкона.
— Да я понятия не имею! Я просто… — Жюль опять пожал плечами. – Ну, родился таким. Сначала думал, что это магия, а теперь вот уверен, что кто-то в детстве наложил на меня проклятие.

Ана озадаченно почесала нос.
— С чего бы проклятье?
— Ну, сама подумай, — Жюль поудобней устроился на полу, подтянув под себя ноги. – Меня же никто не помнит. Я прихожу в тайную жандармерию, а они мне: «Ты кто?». У меня и пропуск, и досье у них лежит, и провожу я там пару дней кряду, а вопрос все тот же. Всю жизнь только и слышу.
Жюль грустно улыбнулся.
— «Ты кто?» — да знать бы самому. Умереть не могу, и друзей завести тоже.

— А как же Алисия? – вспомнила Ана. – Ты же сказал, у тебя есть ребенок?
Жюль смутился.
— Алисия – рыбка.
— Да ты надо мной издеваешься! – возмутилась Ана. – Какая рыбка?
— Золотая.

Ана посмотрела на Жюля пару секунд, а потом плюнула и, сунув шпагу обратно в ножны, присела рядом с ним на корточки.
— Но я же тебя помню.
— Вот в этом-то и проблема, — ответил Жюль. – Из всех людей меня помнит та, что больше всего хочет меня убить. И, чтобы ты знала, в подвалах у вас холодно до жути. И крысы бегают.
— Это подвалы. Там примерно такая концепция.

Они еще немного посидели в тишине. Потом Ана уточнила:
— И друзей у тебя нет, выходит? И семьи?
— Только Алисия.
— Алисия – рыба.
— Рыбы — отличные друзья.
Жюль вздохнул.
— А у тебя самой есть друзья? Говоришь так, будто разбираешься.

Он с опаской глянул на Ану. Та нахмурилась, но размахивать шпагой не стала.
— Кому они нужны?...
— Думаю, всем.
— Смеешься?
— Могу, если очень надо.
— Ты сейчас полетишь с балкона.
— Понял.

Они опять посидели молча. Ана думала.
— Мне не нужны друзья, – наконец, произнесла она.
— Ты просто не пробовала.
— И отпустить тебя не могу.
— Почему не можешь? – воодушевился Жюль. – Ты поступишь очень благородно. Не будь меня, Алисия…
— Алисия – рыба, — раздраженно ответила Ана. – Рыба, Жюль.
— Дискриминация и расизм, — не растерялся тот. — Давай договоримся?... Ну, не знаю, я, например, прихожу по вторникам, а убивать меня ты будешь по четвергам, а по пятницам мы можем пить чай, и...
Ана устало потерла лоб.
— Какой же ты дурак.
— Да, тайной жандармерии со мной повезло.
Она вздохнула и поднялась. Жюль напрягся и на всякий случай добавил:
— Я умею готовить булочки.
— К чему мне эта информация?...
— Ну, может, я бы устроился обратно в булочную. И мы…. Ну, всем же нужны друзья.
— Мне - нет.
— Понял.

Повисла тишина.
— Ладно, — наконец, сказала Ана. – Проваливай.
Он посмотрел на балконные перила и осторожно переспросил:
— Проваливай? Предлагаешь мне самому прыгнуть или что?
— Нет, из дворца проваливай, — отмахнулась от него Ана. – Через дверь. Как нормальный человек.
Жюль подскочил, не веря своему счастью, и на всякий случай поинтересовался:
— А документики из кабинета сове…
— Ты совсем страх потерял? – возмутилась Ана.
— Понял, — Жюль аккуратно обошел ее по кругу, стараясь держаться как можно дальше. – Я знал: в душе ты добрая.
— Второй раз не отпущу, — предупредила та. – Я все-таки работаю.
– До встречи тогда, — радостно попрощался Жуль.
— До встречи? – не поняла Ана. – Я же сказала – отпускаю первый и последний раз. В следующую нашу встречу – ты труп.
— Мне не привыкать, — все так же радостно откликнулся Жуль у самых дверей.
— Да я же убила тебе уже раз десять! – крикнула Ана ему вслед. - Я тебе не друг!
— Девять. Не переживай. У каждого свои недостатки.

Ана осталась стоять на балконе, растерянно глядя на закрывшуюся за Жюлем дверь.
На это ей, очевидно, ответить было нечего.