...

Обезличенная бюрократическая машина действует согласно простым алгоритмам, и их кажущаяся сложность - ничто в сравнении с уровнем организации отдельной человеческой особи, которую система всегда редуцирует до выборки релевантных для неё признаков.

В силу этой асимметрии сложности индивид и система никогда не будут рассматривать друг друга в качестве равноправных партнеров. Механическое объединение людей сильнее, но, в некотором смысле, меньше своих составляющих; машина из людей - это примитивное существо, использующее свои компоненты в качестве вычислительных узлов и инструментов. Человек всегда будет бояться силы чудовища, равнодушного к его судьбе и игнорирующего большую часть его личности, а чудовище будет опасаться сложности человека, затрудняющей взаимодействие со средой, следствием чего станут неизбежные попытки упростить индивида до предсказуемого набора реакций, безопасных и понятных для голема.

Человек обретает силу во взаимодействии с другим человеком; там, где нет асимметрии уровней организации, и узлы связаны между собой множеством каналов, по которым идет достаточно подробный обмен информацией друг о друге. В таких условиях возможно равноправие (или намного меньшее неравенство), и могут быть учтены основные интересы всех участников коммуникации. Такое взаимодействие значимо для узлов; они важны друг другу. Подобное объединение сложнее механического голема. В каком-то смысле оно голографично.

За големами всегда стоят группировки, использующие этих големов в качестве социальных экзоскелетов. Без людей, имеющих общие интересы и неформальные связи между собой, расставленных в ключевых точках бюрократической машины, эта машина попросту неспособна двигаться (поскольку каждый её сустав остаётся наедине с целым - во все тех же неравноправных отношениях). Аристократия неразрывно связана с клановостью и семейственностью, семьи управляют политическими и экономическими системами, семьями были первые партии. Советские партийные функционеры нередко предпочитали вести дела "в бане с комсомолками", а принятые решения позже узаконивались в ходе ничего не значащих официальных заседаний; в масоны не принимали без рекомендаций от нескольких братьев и т.п. В некотором смысле элита анархична, но только среди своих. Опасаясь конкуренции, она препятствует развитию неформальных связей за пределами своей среды и стремится сделать своих големов посредниками во всех коммуникациях. Неформальные связи, их качество и характер, подтачиваются на всех уровнях. Любовь превращается в брачный союз, обязательства которого защищаются государством, дружба - в соучастие в простых развлечениях. Кто из круга общения современного человека поможет ему спрятать труп? С кем он пойдёт в великий поход? С кем сможет хотя бы поговорить о такой возможности, не боясь показаться инфантильным или смешным? Хотя бы поговорить - о самых важных вещах (разговор о которых почему-то должен вызывать социально приемлемую неловкость)? С кем он может обсудить совместное начало какого-либо дела, будь то хотя бы арт-проект, бизнес и т.п.? Размываются ценности дружбы, союза, конструктивного объединения, честных взаимоотношений к обоюдной выгоде; утерян сам образ таких отношений. Поэтому те, кто не хочет пропасть в жвалах големов, должны учиться общению, учиться завязывать неформальные связи с себе подобными и (вос)создать для себя и мира тот утерянный род отношений, в которых люди совместно творят свою волю, не нуждаясь в посредниках и внешнем контроле.