___

Действительно ли у населения скапливается столько кэша, что стоит ожидать бурного роста потребительского спроса? И нужно ли с этим бороться? Спасибо коллегам из MMI за ответ на наш «остракизм» по поводу сформулированных ими выводов о восстановлении потребительского спроса. Действительно стало яснее, что имелось в виду. От правильной же интерпретации того, что происходит, слишком многое на кону, взять ту же направленность денежно-кредитной политики. Однако вновь вынуждены не согласиться по ряду пунктов. То, что доходы населения во втором квартале сократились на меньшую величину, чем расходы, безусловно, важно. Однако есть целый ряд НО: 🔍 Во-первых, в этих расчётах нет должного учета ситуации в теневом секторе экономики ( Росстат вроде досчёт и производит, но вряд ли на него можно полагаться особенно в турбулентные времена). Вместе с тем, есть все основания предполагать, что на него пандемия повлияла очень сильно, много сильнее, чем на сектор официальный. А значит, и действительное падение доходов в экономике могло оказаться более значительным, чем следует из отчётов Росстата . Частично они могли быть компенсированы переходом в теневой сектор какой-то доли сектора услуг, но явно в недостаточной степени. Отсутствие удобоваримых данных ограничивает возможности анализа, но тенденции заметны. 🔍 Во-вторых, нужно определиться с подходом к анализу экономической динамики. Например, можно ли говорить, что рост продаж автомобилей в июле стал признаком восстановления спроса? Большой вопрос… Хотя бы потому, что результаты предыдущих месяцев по данным год к году были просто катастрофическими: в апреле рынок упал на 72,4%, в мае — на 51,8%, в июне — на 23,3%. Так что рост продаж — результат в гораздо большей степени отложенного спроса, чем возросших доходов. Плюс ещё стоит учесть, что в июле 2019 рынок падал. Что принципиально важно — данные о небольшом росте любого рынка после глубокого его падения сейчас нужно анализировать очень осторожно, без излишнего оптимизма. 🔍 В-третьих, и в главных. Кэш под подушкой — это еще не спрос. Он может накапливаться очень долго и в фактические расходы не идти. Люди ощутили, что такое закрытие экономики, напуганы возможной второй волной, и это все ещё в довесок к традиционным факторам риска. Это тот самый случай, когда психологические особенности поведения потребителя начинают играть особо значимую роль. И уход от сберегательной модели поведения возможен не раньше, чем начнётся устойчивый рост доходов при действительном решении проблем с вирусом. Кстати говоря, за апрель-июль вклады населения в банках выросли на 642 млрд рублей, а с начала года — и вовсе на 1,6 трлн (годом ранее прирост за семь месяцев составлял 0,6 трлн). И по поводу политики ЦБ в ответ на все это. Если небольшой рост спроса после 3-х месячного провала может восприниматься им как повод для разворота денежно-кредитной политики — все даже хуже, чем казалось. Потому что это свидетельствует о том, что ЦБ нацелен не на восстановление экономики, а на ее стабилизацию на более низком уровне выпуска. Это, безусловно, сильно облегчает управление инфляцией. Но окончательно превращает ее в самоцель денежно-кредитной политики. По идее, стабильная и низкая инфляция должна быть основой для роста экономики, но сегодня именно рост, даже восстановительный, и приносится в жертву ради инфляции. Для того, чтобы бизнес мог воспользоваться относительно низкими ставками, нужно время. Дальнейшее снижение ключевой ставки и ее фиксация хотя бы на год (а лучше более) была бы мерой, способной дать уверенность в первую очередь производителям, чтобы они действительно могли как-то перестроиться. Попытки же сбивать любые признаки оживления спроса при сокращающейся или стагнирующей экономике ничего хорошего не принесут.