🌚

Я боюсь проснуться в гробу и царапать когтями крышку гроба, как Гоголь,ещё я боюсь насекомых,потери дееспособности и контроля над своими психическим и физическим состояниями. Но одна из моих самых тяжёлых фобий – быть беременной. Ещё в детстве,я помню,был момент: где-то в гостях у родственников мама с блаженной улыбкой показывала мне беременный живот своей двоюродной сестры. «Ксюша, смотри, ты тоже была в таком же животике, у меня». Я смотрела на огромное пузо и будто видела ад: раздутый мяч с какой-то, как мне помнится, лёгкой синюшностью с боков, с бороздками растяжек, с дурацки выпуклым пупком. «Погладь, не бойся». И я с отвращением и страхом через силу потрогала ладонью эту неправдоподобную на вид и плотную на ощупь раздутость женского тела. Меня ужасала одна лишь мысль о том, что мне тоже когда-то придётся пройти через это. 

Меня никогда не привлекало таинство материнства, даже на уровне детских игр. Я никогда не играла в куклы. Были какие-то странные попытки:но куклы казались мне такими холодными,твёрдыми,при этом слишком человекоподобными и оттого пугающими.Пугало ещё и то,что почему-то чуть ли ни с детсада тебя вроде как между делом,но уже довольно уверенно,априори считают будущим репродуктивным комбинатиком. Как сейчас говорят? Навязывание гендерной роли? 

«Вот будут у тебя свои детки,когда вырастешь..» и т.д. 

Лет в 17 я уже довольно уверенными линиями обрисовала своё будущее,в котором точно не будет детей.«Это ты сейчас так говоришь,потом подрастёшь – поймёшь». Взгляды на многое сильно менялись с годами,но нежелание даже гипотетически становиться матерью – лишь укреплялось. 

Однажды я попала в больницу с разрывом кисты. Я лежала в палате с пятью совершенно разными женщинами. Все они были будто бы иллюстрациями разных стадий и видов материнства. Я наслушалась множество историй от них, насмотрелась на их мытарства. Там были возрастные,уже состоявшиеся матери,успевшие стать бабушками, были абортницы,были выкидышницы, были «по залёту»,были ангелоподобные миловидные мамочки.Там я впервые задумалась о своей роли в социуме как матери: будущей матери,от которой ждут внука, женщины,от которой мужчина хочет ребенка.Среди этих ипостасей не было женщины,которая хочет родить ребёнка.Я попыталась идентифицировать себя как мать,но попытка провалилась. Мне совершенно не страшно было в принципе потерять возможность забеременеть. Для меня эта «потеря» напротив была бы словно гора с плеч. Я смотрела на всех этих женщин,тяжело переваливающихся с ноги на ногу, отёкших, раздобревших. Кто-то из них не мог встать с кровати из-за риска выкидыша. Кого-то постоянно тошнило. Кто-то отлёживался после аборта. Все здесь мучались. Мучались, чтобы стать матерью, мучались, становясь матерью, мучались, будучи матерью. Некоторые мучались, чтобы ею не быть. Я знаю несколько девушек,которые всю жизнь периодически ложатся в больницу и удаляют кисты,полипы,делают какие-то чистки, мучают свои и без того истерзанные матку и яичники, а потом проблемы возникают вновь и вновь. Ведь врачи просто специально сохраняют этим женщинам возможность забеременеть. Сдохни – но забеременей. Сиди на гормонах, как бройлер, но роди. Столько страданий,столько сил ради выполнения одной-единсвенной роли,которую почему-то называют «предназначением» и «инициацией женщины».Наверное,если в жизни не случается и не случится ничего больше,кроме этого, то да, тогда инициация. Типа запасной, удобный варик – не состоялся в чем-либо, зато «жена и мать». Я поняла,что не вижу в этом счастья и света для себя. Я не стану рассуждать о странной самонадеянности,об эгоизме и стремлении пополнить генофонд своими плодами. О странной черте многих родителей уповать на великую судьбу для своего чада. У меня также нет ненависти к детям, я не причисляю себя и к чайлд фри. Я в общем даже неплохо могу поладить с детьми, часто улыбаюсь им и часто мне нравятся дети моих друзей и знакомых. Искренне нравятся. И да, искренне интересно наблюдать за тем, как органично кто-то вписался в эту ролевую модель счастливой семьи. Особенно приятно за тех, кто не потерял себя и не поехал головой на почве материнства, коих – единицы. Чаще всего материнство навсегда искажает, о, простите, меняет человека. Я не отвергаю и не «не принимаю» идею материнства. Я просто не хочу и никогда не хотела быть матерью. Для меня понятие матери лишено сакральности. Я не вижу себя в этом, это не подходит мне и я не стремлюсь к этому. Странно,что мои современники до сих пор считают нежелание иметь ребенка чуть ли не диагнозом. Ещё любят обесценивать такие решения, махать рукой со словами: «Да всё равно потом захочешь,когда будешь старше». Но чем я старше,тем больше не хочу.

С неким раскаянием также поняла, что на самом деле не без сожаления смотрю на молодых матерей: тут речь идёт об их измождённости (хотя кто ещё из нас измождённее на вид – можно поспорить),о землистом цвете лица, о том,как полнеют их некогда стройные бёдра, как безвозвратно теряется что-то юношеское в них. Как жизнь большинства из них уже не принадлежит им самим,как и их тело. Говорят,что они «обретают женственность». Так вот,мне почему-то эта женственность никогда не была органически близка. Я предпочту быть угловатым подростком. Я никогда не могла в полной мере порадоваться за кого-то,кто забеременел или родил. Я, скорее, сочувствовала им. (Наверное, так же, как многие сочувствуют мне – такой бездетной и не обременённой ответственностью, без которой будто бы не стать человеком до конца). Для меня это на уровне «интересного опыта» или пожизненного безлимитного билета на аттракцион или квест, который я бы приобретать никогда не хотела.

В прошлом году я трогала живот беременной подруги. Он был тёплый и плотный,было странно и даже приятно,чуднО: внутри неё человек,её копия. Я кричала сквозь брюшную стенку: «Панки хой! Привет!» Но в глубине души мне постоянно было страшно за подругу. Внутри себя я сочувствовала ей и про себя проговаривала: «Хорошо,что я не на этом месте». Причём одинаково сильно не хотелось оказаться и на месте подруги, и на месте её дочери. Ведь в данном случае оба пути этих двух разных стадий женщин — случайный сектор на крутящемся барабане судьбы, с которым и той, и другой, придётся смиряться,приспосабливаться к нему, стиснув зубы. Я хочу вершить только свою судьбу и только лишь своей твёрдой рукой.