...

Сначала я хотел поделиться историей. Придумать вымышленных героев, наделить их чертами характера, внешностью, расставить вокруг исключительные и не очень обстоятельства и подтолкнуть — запустить весь этот механизм. Герои бы двигались вперед и назад, влево и вправо, а иногда даже вверх или вниз. Они бы взаимодействовали между собой всеми потребными и непотребными способами. Возводили бы человеческую жизнь в абсолют и точно также низводили бы ее до бессмыслицы. Там были бы моменты, где необходимо было бы охнуть, а еще через время ахнуть, а потом даже ойкнуть! Где-то надо было бы заливисто посмеяться, да так, чтобы прибежали другие обитатели дома и стали настойчиво просить поделиться источником радости,а делиться бы совсем не хотелось. В другом месте надо было бы выйти с мокрыми глазами к семейному ужину и своими слезинками досаливать мамину еду. А на вопрос "детка, что случилось?" ничего не отвечать, быстрее доедать и бежать читать дальше, боясь, как бы этот придурок-писатель не пришиб дальше кого-нибудь еще. Это была бы такая история, вытеснившая реальный мир и заставившая сомневаться в его исключительности. Такая, что учителя в школе просили бы дневник из-за того, что "летает в облаках". В общем, эта была бы замечательная история. Как домино, она привела бы нас к концу — точка, последний штрих художника, последний удар скульптора. И казалось бы, что заветы автора навечно отпечатались в сердце, стандарты верности и красоты обновлены, а история присвоена, и не стоит никогда и никому ее советовать.

Но это все до некоторой степени хрень. Почему?

Потому что не бывает других героев, кроме нас самих. Потому что, читая в 3 ночи стихотворения, которые бьют прямо в незащищенное сердце, я не могу описывать ничьих переживаний, кроме своих . Да и лихо взял — герои! Обычные люди. Люди, истории которых из века в век повторяются.

Преемственность сути — основа существования культуры. Великий композитор уникально расположил ноты и описал любовь так, что бегут слезы. Не очень великий расположил их тоже уникально, но чуть иначе — слез уже нет, но остается понимание — музыка о любви.
Тоже самое сделал художник, но не смог должным образом использовать свои уши, зато смог — руки, поэтому стоишь и смотришь, а сердце замирает. А еще, например: не стоишь и смотришь в музее, а опаздываешь утром по делам и невыспавшишийся, а на стене баллончиками — такое! Не остановишься, конечно, но сердце-то все равно задрожит и заставит сделать фотографию.

Преемственность сути — основа для того, чтобы сказать "мы". Только два разделения кажутся основными: я — уникальный и единственный человек, другого такого никогда нет и было; мы — все те, кто жили, живет и будет жить, испытывая, что когда-то уже было.

Наверное, если все-таки пробраться в небесную канцелярию живым, то где-то там среди бесчисленных комнат с высокими дверями и полукруглыми окнами можно отыскать карту всех человеческих переживаний. Всех-всех. С разными оттенками. И даже с противоречивыми чувствами. Но они там будут все. Абсолютно. А главная характеристика этой карты — она универсальна, выше всякого "где", "кто" и даже "когда".

Потому что совсем не важно, сын ли ты фермера-рисовода династии Цинь или девочка, которая за секунду по телепорту перемещается к своей бабушке в Чертаново в России 2101 года, ты будешь радоваться, если друг защитит тебя от обидчиков, краснеть за маленькие проступки, которые обнаружили родители, и совсем ничего не понимать долгое время, если распадается семья.

Потому что сердце разрывается в 3 ночи всегда одинаково. Потому что крик или молчание — без разницы. Невыразимое не выразить. Слова начинают предавать, как только оказываются на бумаге или в воздухе. И выглядишь дураком. Но чувствуешь совсем наоборот: не дурак и вселенская грусть существует. Создает ком в горле, заставляет смотреть на звездное небо.

Все повторяется. Но и все уникально одновременно. Такой другой грандиозной победы в одной отдельно взятой жизни больше не будет. Не будет и такого же огромного провала. Но где-то за десятки тысяч лет или километров совсем другие декорации, формы, слова и события. Но единая человеческая суть.


Такая история.