.

Отец внезапно пропал, когда мне было 8. Мама говорила, что он просто бросил нашу семью, но по вечерам я слышал, как она плакала в своей комнате за закрытой дверью, повторяя лишь слово «найдись». Тем не менее, вернуть отца не получилось – уже с возрастом я понял, что мать спускала круглые суммы на услуги шаманов, экстрасенсов, знахарок, и прочих неведомо каким образом причастных к мистике людей, лишь бы вновь услышать рядом отцовский голос и почувствовать тяжесть руки на своём плече. Однако всё было бесполезно – все эти бабушки-дедушки даже несмотря на крупные суммы, которые давала им мать, заявляли, что отца нет «ни там, ни здесь», что бы это ни значило.

У матери всегда было плохо с сердцем – и к моим 17 её-таки разбил инсульт, в связи с чем ещё совсем не старая женщина оказалась прикована к кровати. Причинами инсульта явно послужили горе о пропавшем отце и тяжёлая работа, ради обеспечения меня – но мать ни разу не обмолвилась об этом. Ни о какой моей учёбе, с таким положением матери, разумеется, речи и быть не могло – и, кое-как закончив 11 классов, я оставался с ней ежедневно и на постоянной основе, напрочь забыв о поступлении в универ.

- А как же учёба, сынок? Кем же ты работать будешь? – бывало, слабо говорила мама, когда я кормил её супом с ложки. 

- Да ничего мам, лучше тебе станет, поступлю. Не беспокойся, со мной всё хорошо будет, главное, чтобы ты оклемалась, - неизменно отвечал я ей каждый раз на этот вопрос.

В такие моменты она лишь шептала «Спасибо, Костя», и добавляла, что ей уже лучше и скоро все наконец-таки будет по-прежнему, а она будет готовить мне на завтрак любимые блины с малиновым вареньем.

Но лучше ей не было. И почти перед моим 19-летием она внезапно умерла, оставив меня одного в этой пустой квартире и не сказав, как продолжать эту жизнь дальше. Я остался совершенно один – дальние родственники матери пускай и приехали на её похороны, но так же быстро разъехались обратно по своим городам, предпочтя дать мне шанс дальше самому разбираться со своей жизнью.

Поступать в университет теперь тоже было невозможно – ведь прежде всего нужно было иметь хоть какие-то средства на существование. Я начал хвататься за любую подработку, однако более-менее серьёзные вакансии были для меня недоступны – сказывалось отсутствие должного образования. В итоге более-менее получилось закрепиться на вакансии грузчика в одном из сетевых магазинов – платили там хоть и немного, но зато работа была на постоянной основе.

Алину я встретил всё в том же магазине – молодая студентка из провинции подрабатывала кассиршей, чтобы не обременять родителей, и ещё совсем ничего не знала об этом городе. Я услужливо давал ей небольшие экскурсии после работы – и мы сами не заметили, как между нами появилась искра, которая после разгорелась и переросла в полноценные отношения. С совместным проживанием, взаимной заботой, и, конечно же, качественным сексом.

Я любил её – ведь только она могла сидеть со мной ночью на кухне квартиры, и, выкуривая третью сигарету за раз, рассуждать со мной о том, куда мог запропаститься мой отец, и была бы у меня иная жизнь, останься он в семье. Я ценил её открытость ко мне – ведь никому больше я не мог доверить рассказ об этом тёмном пятне моей семьи, но рядом с ней мне почему-то было легко и спокойно, и поэтому я затрагивал эту тему вновь и вновь, а она лишь высказывала свои версии произошедшего.

С Алиной жить стало гораздо проще – и я даже поступил на вечернее обучение в универ, дабы наконец получить образование и начать развиваться, чтобы наша с ней небольшая семья больше не испытывала никаких финансовых проблем. Всё постепенно приходило в норму, и я наконец мог вздохнуть полной грудью.

…В тот день я решил разобрать вещи в комнате матери – переживая утрату самого близкого человека, я почти не заходил в её комнату с момента смерти. Небольшое помещение с кроватью и шкафом встретило меня запахами лекарств и какой-то безысходности – но открытое окно помогло развеять все эти ощущения.

Уже сделав генеральную уборку, и, по сути, подготовив комнату к постоянному использованию, я решил заглянуть в шкаф – вдруг и там находились какие-нибудь полезные в быту вещи. Однако кроме старых вещей моей мамы, ничего интересного там не оказалось – и я уже хотел закрыть дверцы, как вдруг моё внимание заинтересовало что-то на самой верхней полке. Подставив стул, я достал с неё несколько книг и толстую тетрадь – и, словно опасаясь чего-то, спрятал их под футболку и отнёс в свою комнату.

Книги оказались пособиями по вызову осознанных сновидений – тетрадь же имела название «Алексей Баринов – записи и наблюдения». При прочтении названия тетради меня бросило в холод – Алексеем звали моего пропавшего отца.

Знакомство с содержимым тетради дало понять мне лишь одно – отец всерьёз увлекался темой осознанных сновидений, и даже разработал свою собственную методику, благодаря которой можно было достичь максимального эффекта в этом деле. Видимо, проработав всю жизнь на тяжелых работах, для него было настоящей отдушиной отправиться в мир своих грёз, созданный лично им, и вершить там свою историю жизни, как это хотелось бы именно ему. В тетради он описывал всё – свои первые опыты, случаи, когда у него происходил сонный паралич, советы, о чём лучше думать и что лучше реализуется в сновидениях… Одним словом, было максимально интересно узнать своего, пускай и пропавшего отца, но с такой стороны. Я зачитывался его записями, но лишь одна страница тетради не давала мне покоя – она была последней перед тем, как отец бесследно исчез из семьи.

«Запись от 17 марта 2008 года. Сегодня пробую снова попасть в тот сон. В прошлый раз не вышло – не хватило прихода от ЛСД. В том мире, куда я собираюсь попасть, есть одна особенность – чтобы проснуться, нужно уснуть прямо в нём и увидеть сон про настоящий мир. Ну и, судя по невозможности что-либо материализовать во время прошлой, неудачной попытки, осознанность там работает не в полную силу. Но меня туда отчетливо звали! Я слышал это! Я во что бы то ни стало увижу этот мир, чего бы мне это ни стоило. После попытки обязательно отпишу сюда о своих впечатлениях».

Разумеется, продолжения на этой странице не было. Более того, именно в этот временной промежуток отец и пропал из нашей семьи. Такая недосказанность побудила меня узнать всё самому – и я втайне от Алины начал учиться осознанным сновидениям. Поначалу получалось не очень, но методики от отца очень помогли – и уже через какой-то месяц я вполне мог создавать собственные версии сновидений. Совесть продлилась недолго – и уже в скором времени я сношал в своих снах всех кого можно и нельзя, более не нуждаясь в реальном сексе с ещё недавно любимой девушкой.

Осознанные сновидения забирали всё больше и больше моего времени – и итогом стало то, что меня за непосещение и ежедневно уставший вид попёрли с работы. В тот вечер Алина устроила мне скандал. 

- Да что с тобой происходит, Кость? Ты бросил учёбу, тебя уволили с работы, мне ты совсем времени не уделяешь? Что случилось? – искренне не понимала она и плакала.

Я лишь молча смотрел на неё – в конце-концов, её это выбесило, и она, собрав свои вещи, куда-то уехала на ночь глядя. Мне же было решительно всё равно – я мог достичь всего, чего желал, и мне было совершенно плевать на скандалы этой истерички. Тем более, с её уходом я наконец мог приступить к финальной попытке, о которой писал отец.

ЛСД я достал заранее – забрав свёрток на другом конце города, я доехал до дома на такси и спрятал марки под матрац. Сегодня я достал их – и, дождавшись 11 вечера, положил одну под язык и принялся ждать. Примерно через 20 минут меня основательно накрыло – и, следуя советам из записей отца я лёг на кровать на живот и попытался уснуть. Получилось не сразу – но даже под чувством вечной эйфории Морфей все-таки смог забрать меня в своё царство сновидений.

- Константин... Костя… Сын… - это были первые слова, которые я услышал в своей голове, когда картинка материализовалась. Передо мной было лишь белое пространство – именно из него раздавалось моё имя, по голосу напоминающее мою покойную мать. Без тени сомнения я сделал шаг и вошёл внутрь материи.

...Глаза слепило от количества извергающегося из земли огня. Было нестерпимо жарко – перед глазами была видна лишь стена пожара и бескрайняя долина, охваченная пламенем. Пытаясь поскорее покинуть это место, я приказал огню исчезнуть – но ничего не получилось, а пламя лишь продолжало пожирать всё вокруг и двигаться в мою сторону. Попытавшись придумать хоть что-нибудь, что могло помочь мне в этой ситуации, я осознал, что не контролирую это сновидение. 

На участке земли передо мной я увидел люк – и, не желая быть сожженным заживо, быстро открыл его и спустился по лестнице, ведущей вниз. Я успел как нельзя кстати – огонь прошёл надо мной, чуть не подпалив мне волосы. Спустившись по лестнице, я оказался перед массивной железной дверью – и открыв её, моему взгляду предстала небольшая комната с лежащим на кровати стариком.

Он удивился моему появлению – и, очнувшись, хотел уже что-то сказать, как вдруг мы одновременно узнали друг друга.

- Костя… 

- Папа? – в чертах морщин и шраму на руке я узнал своего отца. 

- Зачем ты нашёл меня? – на лице отца не было никакой радости от воссоединения членов семьи. 

- Я нашёл твою тетрадь, и… 

- Блять, блять, блять. Сука! – отец был в ярости. – Не стоило тебе это делать, Костя. Теперь ты в таком же незавидном положении, что и я. 

Вместе с этими словами старик, некогда бывший молодым мужчиной в расцвете сил, заламывал руки. Из его глаз катились слёзы. 

- Папа, а где мама? Я слышал её голос перед тем, как попасть сюда… И что это за место? Как ты здесь живёшь, и куда ты пропал из семьи? – вопросов было слишком много. 

- Это, сынок, геенна огненная. Здесь у тебя нет ни жажды, ни потребности в еде. Матери здесь нет – они используют голоса близких, чтобы завлечь сюда людей. Для каждого этот ад свой, но единственное, что ты можешь здесь делать – это спать. Вернуться возможно лишь в том случае, если тебе приснится твой реальный мир – вероятно, ты видел эту запись в моей тетради… - всхлипывая от подступавших слёз, отец объяснял мне всё. 

- Но раз ты не пропал, а просто попал сюда, почему ты просто не вернулся через сновидение о нас с матерью? – этот вопрос волновал меня больше всего. 

- Сынок, - на этих словах отец посмотрел мне в глаза и зарыдал в голос. - В этом мире никому не снятся сны.