.

...Первое, что я почувствовал с утра пораньше – привкус "Балтики". «Девятки» или «трешки» знал один черт. А потому за сигаретой я тянуться не стал – будучи проспиртован настолько, что было боязно рядом спичку зажечь, я отложил эту затею. Зато банку "Елахи" клюквенной я откладывать не стал.
"Во! Жидкое золото!" – довольно крякнул я, потягиваясь.
За окном своей лихорадочной жизнью бурлил МКАД – как текущая во время случки сука, полз взад-вперед, скуля машинными гудками.
Зевая, я прошлепал на кухню – по своему обыкновению, прежде чем идти в ванну, я всегда выкуривал сигаретку другую, созерцая одну и ту же панораму. Однако вспомнив, что курить в ближайшие пару часов точно в мои планы не входит, я, уже собираясь развернуться, увидел на столе, в пакете Дикси, нарезанный крупными ломтями арбуз.
Пытаясь припомнить события прошедшей пьянки, я так и не понял, откуда взялась нарезанная ягода на моем столе. В середине декабря. Да мне, собственно, было и похуй, потому что сильнее, чем дознаться до этого, мне резко захотелось ссать.
Привычно скрипнула дверь, и тут...
– Это ещё что за явление? – только и вырвалось из меня.
Виляя крепкой, упругой задницей, облаченной в пошловато лиловые узорчатые трусики, ко мне спиной стояла тян. Что-то мурлыкая себе под нос, она чистила зубы, смотря в своё симпатичное отражение в зеркале. Заметив меня, незнакомка подмигнула мне и, сплюнув, мелодично поинтересовалась:
– Расческа у тебя есть?
– Расческа?! – пораженно выдал я. Мысли путались в голове от нахлынувшего потока информации.
– Ну да, расческа, – Девушка, глядя на меня глубокими голубыми глазами, тряхнула нечесаной каштановой шевелюрой, волной растекающейся по плечам. – Чтобы расчесываться, ну?
Видя мою полную несостоятельность соображать, тян сделала движения вперед-вниз по волосам, изображая расческу.
–Да не, нет у меня расчески, – непонятно от чего застыдился я. – Я так, пару раз рукой шкрябну и все, готов Орландо Блум...
– Чушок ты, а не Орландо Блум! – хитро сощурилась наглая девка. После чего, потеряв ко мне всякий интерес, вернулась к утренним процедурам, напевая себе под нос:
– Он самый счастливый из нас, избранный небесами! Он вам не старый баркас...
Мозги постепенно восстановили способность к размышлению, и тут я понял, что пора задать главный, волнующий и будоражащий мою кровь вопрос:
– Ты, блять, кто, и какого хуя забыла в моей квартире?
– Тебе на какой вопрос первым ответить?
– По порядку, – почесав затылок, протянул я.
– Я – девочка-волшебница Балтика, девятая из великих сестер-волшебниц! – Гордо подбоченилась тян.
«Значит, Балтика была все-таки «девяткой»», – мелькнуло где-то в закоулках впавшего в ступор мозга.
– Я сделаю вид, что этого не слышал, – Я махнул рукой. – Итак, ещё раз – ты кто?
– Ты совсем дурак, или прикидываешься? – На щеках девочки-волшебницы выступил румянец. – Я уже сказала тебе! Что по поводу твоего второго вопроса – неужели ты забыл события вчерашнего дня?
Я взялся за голову – всё это начинало походить на начинающуюся белую горячку.
– Как ты с горя завалился в «Дикси», и перед тобою выкупили последние банки «Балтики» два по цене одного какие-то бомжи, как ты со злобы гнался за ними по переулкам, а потом буквально выбил из них все дерьмо…
Я ошарашенно слушал, и постепенно, из-за тёмной завесы вчерашнего дня начинали проявляться образы: несданный зачёт, сияющие двери местного «Дикси», «Балтика» по акции, наглая скупка всего пива компанией бомжей со станции, окровавленная банка «Балтики» в моих руках…А затем море дурно пахнущего пива, и чей-то пронзительный, зовущий шёпот.
– Пиз-дец, – по слогам произнёс я, принявшись шарить по карманам в поисках пачки «Донского» табачечка, которая все никак не находилась.
–…Да, ты дрался за меня как настоящий лев! А потом мы пили с тобой на брудершафт, и ты клялся мне в вечной любви, – прикрыв глаза от удовольствия, смущенно закончила Балтика. – А я поклялась защищать тебя, используя твою квартиру как плацдарм для своих великих дел!
– Послушай, я был пьян, – Я всё-таки закурил, выдыхая клубы вонючего дыма. Осознавать, что все это происходит взаправду, а не во сне, было хуже любого похмелья. – И нёс всякий бред…
– Ты чё, за свой базар не вывозишь? – Милый тенорок девочки-волшебницы вдруг прорезался сиплым хрипом обитателя московской окраины, каковым я и являлся. – Слово не воробей, вылетит – нагадит похлеще коровы!
– Боже…– Сжимая виски, я боролся с вновь накатившей болью.
– Погоди, сейчас легче станет, – На мою голову легла ладошка Балтики. Что-то прошептав, она резко провела рукой над моим затылком – по голове тут же разбежался приятный холодок. Боли как не бывало.
– Нихуя себе, – потрясенно протянул я. – Ты чо, умеешь похмелье снимать? Ну прям Кашпировский, ебана!
– Ну конечно, глупенький, – Девяточка лучезарно улыбнулась. – Я и не такое умею.
– Да… – Мой взгляд упал на часы. И тут же я вскочил, как ошпаренный. – Вот дерьмо! Мне же сегодня зачет пересдавать!
Я ринулся в комнату, принявшись натягивать на себя спортивки. Покидав в спешке кое-какие тетради, я кинулся к двери.
– Я тоже пойду с тобой! – упрямо заявила Балтика, топчась передо дверью. На ней было одето дурное платье с несуразными рюшами и бантиками везде, где только можно. Длинные белые чулки с подвязками и алые туфли на здоровенных каблуках довершали картину.
– До первого поворота, до первого рынка, и мы будем тут же отпизженными, – Я приложил руку ко лбу. – Снимай это дерьмо!
– Нет! Это моя магическая форма, в ней моя сила в разы больше!
– Ладно, черт с тобой, – Я злобно отмахнулся. Времени оставалось совсем мало. – Побежали…
Одному Богу известно, как мы добрались до моего колледжа-шараги, представляющего собой обшарпанное трёхэтажное здание времен позднего совка. Поздоровавшись с уплетающим бутерброды похуистичным охранником дядей Юрой, которого даже вид Девяточки не особо удивил, мы без препятствий прошли на третий этаж.
– Так, – Я остановился перед самой дверью. – Жди тут, я разведаю обстановку.
Аккуратно заглянув внутрь, я тут же вынырнул обратно.
– Порядок, можем заходить, – я устало вздохнул, открывая девочке-волшебнице дверь. Уже представляя, как отреагируют на её экстравагантный наряд мои братья по шконке, я пытался придумать какое-нибудь оправдание, но в голову ничего путного не лезло.
А тем временем мы зашли в такой же обшарпанный, как и всё пту, кабинет с дранным линолеумом на полу, скрипучими, шатающимися партами и облупленной краской на стенах. Столпившиеся возле учительского стола ребята помогли пройти на задние парты незаметно.
– Чот ты рановато, епт, – подскочил ко мне Колян, более известный как «Вазелин», за свою отменную способность проникать куда угодно, будь то трусики соски-одногруппницы, или в доверие какого-нибудь замшелого препода. – Ебать, это кто?
– Это… – Начал было я, силясь подобрать хоть что-то внятное для описание сидящей рядом девицы. Да так и застыл, с широко открытым ртом.
– Я девочка-волшебница Балтика, девятая, самая старшая из всех сестёр, – ответила за меня Девяточка.
– Чо, в натуре «девятка»? – загоготал Вазелин. – Мне бы сейчас пару банок перед зачётом не помешало…
– Нет проблем! – Взмах волшебного жезла – и вот, на столе появилось три баночки бодрящего, радость приносящего пива.
Я потрясенно дотронулся до банки – нет, это был не мираж. Но ещё в большем культурном ахуе находился Колян. Он, не веря своим глазам, потянулся к банкам, взяв ближайшую в руку.
–Еба, холодная! – пораженно выдал он. Затем перевёл вытаращенные зенки на улыбающуюся Балтику-тян. – Ты чё, фокусница?
– Нет же, я девочка-волшебница! – звонко рассмеялась Девяточка. – Я их из ближайшего ларька наколдовала.
– Ну нихуя себе… – чеша репу, пробормотал Вазилин. – Ну, фокус это или нет – пивас на халяву не каждый день дают!
– Кошачья моча, пей до дна, – буркнул я.
– И ты тоже! – Девяточка нахмурилась, поджав губы. – Специально ведь на всех наколдовала.
– Ладно, спасибо, – Я потянулся за банкой, а девочка-волшебница прямо-таки расцвела в улыбке.
– Хорошая у тебя подружка, – Вазелин, ужав с маху пол банки, похабно улыбнулся. – А мне можно тоже с ней «подружиться»? Познакомишь?
– Я всегда открыта для новых знакомств и дружбы! – Балтика-тян снова лучезарно улыбнулась. Однако, в следующую секунду улыбки как не бывало – рот девочки-волшебницы растянулся в злом оскале. – Но, если в твоей бритой под тройку голове возникнет хоть одна похабная мысль на поползновение в мою сторону – пасть порву. Я душой и телом принадлежу вот ему, – Кивок на меня. – А потому…
– Да понял я, понял, – примирительно поднял руки не на шутку подсевший на стрём Вазелин. И было отчего. – Только чистая пацанская дружба там, тыры-пыры…
«Ну да, я бы тоже после всего увиденного от страха на сгуху присел», – подумал я.
– Слышь, а чисто по-братски, – молитвенно сложив руки, попросил Колян. – Можешь помочь зачёт сдать? Афаныч сегодня совсем ебнутый, злой, как собака, а сегодня последний срок. Чот как-то неохота перед новым годом на бутылку присаживаться. Поможешь, а?
– Аналогично, – поддержал я.
– Конечно, дурашка, – Балтика одобряюще похлопала меня по плечу. – Все будет в ажуре! Встань и сдай!
– Чем черт не шутит, – пробурчал я и, даже не подготовившись, двинулся навстречу сидящему за столом преподу.
– Ну что, гражданин-товарищ Скорянка, присаживайтесь, – Сверкнув лысиной, Афаныч ехидно улыбнулся. Он знал, нет – чуял, что я ничего не знаю. И от этого ему становилось веселее.
– Ну что, тяни билет…
«Издевательства будут долгими», – читалось в глазах этой старой замшелой черепахи.
Облившись холодным потом, я потянул билет. Всмотревшись в него, я понял, что мне пиздец.
– Какой номер?
– Билет номер… – дрожа, я нашел глазами девочку-волшебницу. Та, прикрыв глаза, сосредоточено что-то шептала. Тихий, мягкий свет ореолом окружал её голову. – Тридцать шестой…
Я сел готовиться чуть впереди Балтики-тян и Коляна Вазелина. Я даже повернуться к ним не мог – Афаныч смотрел на меня так пристально, что, казалось, сейчас проткнет.
– Опохмелус блевотус! – Свистящий шепот девочки-волшебницы позади перешел в утробный рык. Явственно запахло пивом. Я не видел, что творилось сзади, но прекрасно видел, что творилось с преподавателем – Афаныч вмиг побелел, затем позеленел, а затем принялся и вовсе переливаться всеми оттенками субботнего утра после длительной пьянки, от крахмально-белого до цвета медного купороса. Он вжался в кресло, а затем вскочил, понесшись в туалет. Я ошарашенно повернулся назад, где меня встретила хитрая ухмылка Балтики и не менее потрясенный взгляд Вазелина.
К тому времени, как Афаныч вернулся, я уже все скатал и выучил. Выглядел он неважно, помято.
– Аркадий Леонидович, я готов отвечать… – начал было я, но был прерван замшелым преподом.
– Скатал поди, фантазер. Сейчас я тебе новый… – Договорить он не смог – его скрутило ещё сильнее прежнего. Я быстро повернулся назад – глаза девочки-волшебницы горели янтарным огнём.
– Так что, Аркадий Леонидыч… – начал давить подошедший сзади Вазелин, отчего я резко подпрыгнул.
– Ладно, давайте ваши зачетки, – отмахиваясь от нас, словно от вонючих мух, пробурчал препод. Весь его боевой настрой ушел по канализационной трубе немного раньше. – И проваливайте все. Я сегодня себя неважно чувствую…
…Вдохнув полной грудью свежий, обильно сдобренный дерьмом с ближайших заводов морозный воздух, я потянулся.
– Ну ты даешь, блин, – сказал я, обращаясь к идущей рядом Девяточке. – Я с тебя все больше в осадок опадаю.
– Я не сделала ничего необычного, – Балтика-тян развела руками. – Всего лишь помогла своему любимому.
– Делай такое почаще, пожалуйста, – закуривая, ответил я. – Куришь?
– Как паровоз! – вставив в рот три сигареты разом, девочка-волшебница, прикурила все три. Я зябко поежился.
Район погружался в темноту. Уже загорались огнями панельные девятиэтажки, как нас окликнули из-за угла.
– Эу, свыш, йобана… – дальше можно было не слушать – и так был понятен этот древний клич, пронизывающий эти места десятилетиями.
– Ну все, отстрелялись, – Глядя на длинные каблуки девочки-волшебницы и мешковато сидящую на ней мою парку, я сразу понял, что бежать не получится.
– Ну что, сейчас кого-то будут бить, – скидывая куртку, я разминал запястья. – Отойди в сторонку.
– Вот ещё! Я тебя тут не брошу, – сердитой скороговоркой отбила Девяточка. – Сейчас я им наколдую!
А тем временем, толпа плотно сбитых приматов приближалась. Впереди всех нёсся отморозок по кличке Ксёндз с Булатниковского проезда. Тяжело дыша, они окружили нас. С вечно оттопыренной губы Ксёндза капала слюна, во взгляде горела животная ненависть. Оно и понятно – я завернул немного не туда, вступив в их охотничьи угодья. И сейчас за это буду получать пизды.
– Вот её не трогайте, настоящие мужики девочек не бьют! – Закинул я самую жёсткую приманку. И проканало – среди братвы прошелестело, как заученные мантры: «Не служил – не мужик, не сидел – не пацан», «Дети – святое», «Мать не трогай!», «Девочек не бьют»…
– Отойди в сторону, тупая девка, блин, – пророкотал Ксёндз, надвигаясь на нас.
Но Балтика-тян никого уже не слышала. В её поднятой руке сиял волшебный жезл, на который уставилась толпа. А Девяточка, тем временем, нараспев читала какое-то заклятье, от которого на банках Балтики, лежащих у меня в рюкзаке, пробежала дрожь. А братва все так же, не отрываясь, смотрела на мерцающий янтарным, с белой пенкой огонь на вершине жезла.
И я смотрел. Пока кто-то не рявкнул мне в самое ухо: «Глаза отведи, мудило! В овоща превратишься!»
Я послушно закрыл глаза, а надо мной неслось на всю округу: «Пивнобрюхус отрасталос!»
Открыв глаза через мгновенье, вместо крепко склоченной братвы стояла, а вернее лежала, прибитая к земле в секунду отросшими пивными животами кучка инвалидов. Кто-то, корчась в агонии, растирал в кровавые полосы живот, пытаясь перенести адскую боль от атрофированных Балтикой почек. Кто-то выл в приступе белой горячки, кто-то безудержно блевал. И над всем этим, в позе победившего, возвышалась Балтика-тян.
– Ты что сотворила?! – округляя от ужаса глаза, заорал я. – Это, блять, что такое было?!
– Я разнесла из здоровье намного быстрее, – Как-то по-садистки ухмыльнулась Девяточка. – А попросту ускорила естественный процесс. Результаты на лицо!
– Это слишком жестко… – как-то вымученно выдал я, глядя на скорчившиеся в агонии лица братвы. – По беспределу. Даже к ним.
– Они хотели тебе пару минут назад переломать все кости, и теперь ты говоришь «жестко»? – Девочка-волшебница вопросительно изогнула бровь.
– Пизды получить ещё куда не шло…
– Не понимаю тебя.
«Пиздец, сейчас бы семь жмуриков прямо посреди района», – если бы не было холодно, я уже давно сгрыз себе все руки, до локтя. Очко сжалось до размера угольного ушка стоило только задуматься о последствиях.
– Просто сделай их нормальными. Пожалуйста, – очень настойчиво попросил я.
С недовольным видом, она вновь махнула жезлом, что-то гортанно прокричав. Стон калек утих, и вот уже пришедшая в себя братва осматривается. Я облегченно вздохнул, а братва, косясь и пятясь, потихоньку отходила к подворотням, боязно смотря на Балтику. Не боязно смотрел стоящий чуть позади Колян Лизанный.
– Ты тут чего делаешь? – спросил я.
– Да я за вами от самой шараги бегу, а вы как кенийцы от меня топите, – всё ещё отходя от увиденного, Колян тяжело дышал после долгой пробежки. – Ну вы хуйню творите, ребят. Это ж совсем пиздец! Я все видел.
– Да-да, –я устало отмахнулся. – И за этим ты бежал за нами три дня, чтобы сказать это?
– Да нет же. Я тут за тем, чтобы вас на обмыв зачета позвать, – утерев рот, Колян выдохнул облако морозного пара. – Вы же, по сути, всю ситуацию с Афанычем сделали. Вот пацаны и решили вам проставиться. Идём, а?
Я выжидающе посмотрел на девочку-волшебницу – после увиденного дерьма я почувствовал острую необходимость нажраться. Да ещё и нахаляву.
– Я – за любой движ, кроме голодовки, – воодушевленно пропела Девяточка. – Веди! #паста #луркопаб #lm

Продолжение следует.