.

Глухой поселок, покосившаяся хижина из прогнившей соломы и дремучий лес вокруг - Пётр легко вспомнил, почему раньше приезжал сюда неохотно. Он принадлежал к тому редкому виду школьников, которые ненавидят летние каникулы, предпочитая душные кабинеты и придирчивых учителей унылым пейзажам и скисшим щам на обед. Но родители были неумолимы, и Петя пятнадцать лет подряд переживал сезонную ссылку к бабушке в Воронью Ногу. Достигнув совершеннолетия, он зарекся впредь посещать эту обитель рутины и успешно придерживался такого принципа с десяток лет, ровно до настоящего понедельника. Когда этим ранним утром покрытый пылью домашний телефон вдруг ожил после продолжительной спячки, Пётр понял: наступил переломный момент. Он сделал вид, что прекрасно помнит дальнюю родственницу на том конце провода и очень интересуется семейными сплетнями, а на середине изнуряющего монолога просимулировал досадный обрыв связи. шелуху ненужной информации, юноша сделал следующие выводы: а) повальное хобби всей семьи на подсознательном уровне - игра в испорченный телефон; б) тайное юношеское увлечение Пети - миловидная девчушка-соседка, коренная жительница Вороньей Ноги, обручилась с его заклятым врагом; в) бабушке вдруг вздумалось в корне изменить свою жизнь, продав развалюшку в Вороньей Ноге соседям и переехав в город к давнему ухажёру. Негодование по поводу первых двух пунктов смягчала нарастающая заинтересованность в третьем. Мало того, что теперь Воронья Нога точно останется лишь неприятным детским воспоминанием, так ещё, по словам родственницы, бабушка намерена спровадить единственному внуку всё содержимое избушки, среди которого завалялся... старинный персидский ковер.

Нельзя было терять ни минуты! 4 часа дороги до Вороньей Ноги пролетели в размышлениях о величестве образцов иранского ковроткачества. Как жаль, как горько, что Петру было суждено родиться сыном своего отца, внуком своего деда и соседом своего соседа, а не губастым персидским падишахом, созерцавшим десяток ненаглядных супруг во время священного ковроплетения. Мягкость шёлка, роскошный блеск золотых нитей, внушительность редких драгоценных камней в их умелых руках магическим образом превращались бы в сказочный сад, равный Райскому, в бархатистости ворса которого хотелось бы утонуть под отовсюду льющиеся песнопения Симурга. Чванливо отвергать прохладную мякоть арбуза, преподносимую младшей красавицей-женой, непомерно поедать баслюг с халвой и познавать Авесту, причисляя все блага единственному их источнику Ахура Мазде - вот какими занятиями Петр за милую душу заменил бы рофлы при интернет-серфинге, краудфандинг на дауншифтинг и коворкинг менеджеров клининга, которые составляют его повседневность.

Тем временем пейзаж за окном электрички приобретал всё более отчётливый оттенок грязной ржавчины, а это значит, что до Вороньей Ноги осталось рукой подать. За десять лет в этой глуши произошло немало изменений - теперь черные дыры в крышах зияют вдвое отчаяннее, толстые слои прозрачного льда служат надёжными заплатками трещинам мутных оконных стекол, а некогда задорные вороны поседели и охрипли. В этом калейдоскопе тускло-серых объектов встречались и радующие глаз яркие пятна - метровые пожелтевшие сорняки и сверкающие на солнце осколки пивных бутылок.

Резкое торможение. Полная остановка. Приятное предвкушение. Воронья Нога.
Ноги сами понесли Петра в правильном (и единственном) направлении. Вокруг не было ни души, что только играло юноше на руку - таким образом насладиться красотой вожделенного ковра сможет только он.
Впервые за 28 лет Петя осознал, что бабушкина "хата" действительно стоит "скраю" села - может, именно вспомнившееся выражение и вселило в него ощущение, что он "ничего не знает". Трухлявая дверь на хлюпких петлях была готова открыться от слабейшего касания, но готов ли был Петр зайти? Руки в карманах пальто задрожали и вспотели. Что ждало его внутри? Подавив волну волнения, парень нервно толкнул дверь.

Да, всё на своих местах. Скрипящая пятая половица в коридоре, нетронутый фаянсовый сервиз "только для праздников", "хрустальная" люстра из пожелтевшего с годами дешёвого пластика - дом выглядел так же, как и десять, пятнадцать, двадцать лет назад. Казалось бы - ещё миг, и навстречу внуку выйдет из кухни бабушка, овитая шлейфом аромата щей и рыбных котлет, но ничего не происходило, тишина заполняла всё пространство дома и расширялась, звенела, кричала в ушах Пети. Хатка, которую он не хотел признавать родной пятнадцать летних каникул подряд, теперь сама отвергала его, вселяя желание поскорее убраться восвояси. Задумчиво сунув руку в карман, парень нащупал ворох пакетов, авосек и мешков, которые суетливо нахватал с целью привезти домой побольше бабушкиного добра. Густо покраснев, он виновато затолкал кульки поглубже в карман и попытался убедить себя, что и не думал нарушать священный порядок этого храма. Получилось неубедительно. "Ладно, пора бы сматывать удочки", - подумал Петя на 15 минуте пребывания в доме. И он бы ушел, постаравшись забыть об увиденном, в очередной раз убеждая самого себя, что ничего такого в его сознании не изменилось, что совесть и ностальгия не дерутся за право разъесть его душу кислотными дождями, он бы развернулся и ушел, но не зря же ему так мечталось о ковре, не зря он шестую часть суток провёл в вонючем вагоне электропоезда! Погладить кончиком пальца, потереться щекой, вдохнуть аромат персидских специй - разве ради этого не стоило терпеть все тяготы? Так где же ковёр?
Прихожая, кухня, ванная, спальня, гостиная - плитка, паркет, линолеум, ламинат, пробковый пол. В голове зародилось маленькое семечко сомнения. Пенопласт, обои, вагонка, гипсокартон, ДСП... Так где же ковёр? Семечко сомнения за секунду вымахало в гигантский борщевик паники. Неужели...

Петр достал смартфон, чтобы проверить свою догадку. Неужели родственница назвала роскошным персидским ковром этот драный кылым, который висел в избушке со времен возведения ее стен? По запросу "персидский ковер" поисковая система преподнесла Пете с сотню в разной степени неказистых и потертых кылымов, похожих на этот.
Юноша и раньше недолюбливал ковёр, висящий на стене спальни возле кровати. Всегда пыльный, он скрывал за собой островки плесени и гнезда тараканов, так что долгие годы Петя боялся даже мысли о том, что когда-то ковер может отделиться от стены. Кылым был полной противоположностью тому шедевру, что являлся парню даже в самых робких мечтаниях. Невесомое касание его поверхности оставило на пальце неприятный серый след, в ноздри ударил запах отсыревшей трухи. Свою щеку Петя решил уберечь от впечатлений, что, впрочем, не спасало его рыдающую душу.

Но кто Петя, впрочем, такой, чтобы глядеть правде в глаза? Даже мне, повидавшей многие неприятные вещи на своём веку, пришлось брезгливо отвернуться, когда он отдирал грязный и сыроватый кылым от стены - в последний раз его вытряхивали не ранее, чем 60 лет назад. Зато сейчас он обнаружит тайник. Или он не поймет?

"Что это, черт его подери, такое?" - на лице Петра смесь ужаса и восторга. Вся стена за ковром усеяна газетными вырезками. "Украинцы уже исчезают, как мамонты", "у майбутнє как в пропасть"... Да у кого могло найтись столько терпения, и, главное, с какой целью это все делалось? Тысячи заголовков, случайных фраз, рисунков и дат - это не складывается в единую картину, даже если вчитываться и искать связь. И к чему тут это ранние фотографии бабушки да какие-то фразы на готском и латыни?

Я не понимала, как можно не заметить очевидного. Ладно уж, всякие бывают люди, но чтобы Петя не догадался?

"И ещё эта фотография 16-ого автобуса. Да уж, любовь к этому числу не иссякла у бабушки до сих пор..." - в голове Пети снова стала прорастать несмелая догадка. "Только не это! Снова бабушкины квесты"! В этот раз придется поработать долго. Петр подошёл ко столу и взял листочек с карандашом, не задумываясь, почему они будто давно ждали его там.

Моя кровь, моя гордость!

А небо постоянно было белым - за густыми облаками что солнце, что полная луна выглядели почти одинаково. Часы работы не прошли даром - на помятом листочке неаккуратным почерком записан рецепт. Вы подумаете: "столько приключений из-за какого-то рецепта? Да их тысячи в гугле" - но попадёте впросак, ведь ТАКОГО нет нигде. Петя был доволен - теперь он знал секрет вкуса детства. Единственное, быть может, за что он любил Воронью Ногу - тут он имел ежедневный доступ к бабушкиным пряно-островатым ароматным коврижкам, которые невыразимо отличались от магазинных. Многие выспрашивали рецепт - но бабушка всегда мило отшучивалась, беспрекословно выгоняя гостей любого ранга в гостиную, чтобы совершить таинство приготовления коврижек в одиночестве на кухне. Теперь то Петя знал, теперь он понимал, почему - дело в этом чудном тайном ингредиенте! И как бабушка только догадалась..?


Но не этот вопрос должен волновать моего внука наиболее сильно. Теперь на его плечах лежит груз ответственности - он стал носителем древнего семейного рецепта коврижек, который мне передала однажды моя бабушка, любительница числа 17. Конечно, она не выдала мне эту тайну просто так - мне тоже пришлось изрядно попотеть над ребусом из химических формул, прежде чем выведать этот секретный, но такой простой ингредиент. И, поверьте, мне никогда не приходилось спрашивать Петю о его любимом числе - несомненно, это 15 - но мне до дрожи интересно, каким же способом он зашифрует наш рецепт для передачи следующей генерации. Хотя... ему ещё рано об этом задумываться, ведь у него впереди веселые годы наслаждения пряными коврижками. А я, выполнив свой долг, на цыпочках выхожу из хатки, чтобы наконец-то отправиться к моему городскому ухажёру - заждался, небось!