***

День был нервным. Беготня от полиции, газ, стрельба, драки. На плече болтаются две пленочных Лейки и одна цифровая. Я перебираю десяток отснятых пленок. По пути пришлось объяснять Энди как работать с пленочной Лейкой в режиме репортажа, прикрутила для него моторный привод затвора, чтобы ему было проще делать серию кадров и сунула ему в карман телевик. Кажется, он обиделся, что я объясняла ему то, что он, наверняка, и без меня знает, но смолчал. Платок, играющий роль маски, в тридцатиградусную жару бесит. Утром долго спорили, на какой машине поехать, решили, что пикап Брая, на котором мы обычно ездим на пикники, подходит больше всего. Машину оставили за несколько улиц. Потом пришлось долго плутать, чтобы пробраться через полицейские заграждения, обойти облака газа, горящие автомобили. Молча выехали на шоссе, ведущее из Даунтауна в Пасадину, и разразились смехом.
Брайан встречает у двери. Очень злой. Улыбается, но ледяной взгляд выдает. Обнимает меня, целует в висок.
-Детка, сходи в душ и сделай нам что-нибудь перекусить. Бро, пойдем покажу кое-что.
Они уходят в кабинет, Брайан посылает мне воздушный поцелуй и захлопывает дверь. Коты устраивают гонки по дому. Я сматываю пленки, оставшиеся в фотоаппаратах. Закрытая дверь не помогает остановить низкие мужские голоса.
-Какого хуя ты сам поперся и ее потащил? Я же сказал, не надо туда ездить!
-Я ее не тащил. Она сама захотела!
-Ты идиот, Эндрю? Ты c ней столько лет живешь и до сих пор не понял, что она за тобой всё равно пойдет! У тебя голова есть? Ты хоть на секунду задумался, насколько это опасно?
У всех бунтов одинаковый запах - острая вонь газа, гари, бензина и злого пота. Ощупываю перед зеркалом бок, длинный красный след от приклада, будет большой синяк. Вода успокаивает, охлаждает тело после жары, смывая пыль. Вытаскиваю из корзины грязную футболку Брайана, надеваю на голое тело, улыбаюсь, чувствуя его запах на себе.
На кухне стопка свежих кукурузных тортилий, Брайан купил днем. Режу себе овощи. Жарю мясо для мужчин. Коты выпрашивают фарш. Я выхожу в сад, иду в дальний конец, кладу в две специально купленные большие собачьи миски обрезки от мяса и курицы для диких рысей, приходящих к нам кормиться. Вертолеты то и дело низко пролетают над домом. В основном полиция. Из города доносятся выстрелы, взрывы, гудят сирены скорых и пожарных.
Мы смотрим кино, пьем вино, едим тако. Мальчишки не устают прикалываться над тем, что я не люблю авокадо и называю его "майонез среди овощей". Никто из нас не любит майонез. И белый шоколад. Это "майонез среди сладостей". А для меня такой "майонез" еще и авокадо. Одновременно звенят сообщения на всех телефонах. Брайан показывает мобильный Энди, оба хмурятся, я смотрю на экран своего - объявлен комендантский час. Звонит Росс, сообщает, что с ним всё в порядке.
Перед сном Брайан стягивает с меня свою футболку, ругается, увидев на боку синяк, который начал приобретать фиолетовый оттенок, поворачивает лампу, чтобы разглядеть лучше. Проводит кончиками пальцев по синяку, от этих прикосновений тянущая боль начинает возбуждать меня. Брайан яростно поворачивается к Энди, но замолкает так и не сказав то, что планировал. Тело Энди покрыто синяками - большинство ударов приходилось по нему, он всё время оттаскивал меня и закрывал собой от полицейских и толпы.
Брайан засыпает почти сразу. Мы с Энди читаем "Дорогу на Лос-Анджелес" Джона Фанте.
-Ты правда пошла только из-за меня? Ты бы пошла за мной куда угодно?
-Конечно.
-Я никому тебя не отдам.