* * *

Юнги почти засыпает, когда дверь в комнату тихонько приоткрывается. Его выдёргивает из дрёмы не звук, а полоска света из коридора, попавшая ровно на глаза.

- Прости, хён, я сейчас, - шепчет громко Чимин.

Свет гаснет, дверь в спальню тихонько щёлкает замком, а кровать, спустя пару мгновений, прогибается под весом второго тела. Чимин забирается под одеяло, с трудом отвоёванное у Холли, который спит теперь в ногах, изо всех своих пуделиных сил вредничая.

- Разбудил тебя? - виновато спрашивает Чимин, не повышая голоса.

- Я не спал, - бормочет Юнги, подкатываясь к любимому теплу.

- Врунишка, - хихикает тот, обнимая всем собой, кажется, своего хёна и тепло дышит на ухо.

- Врунишка тут только ты, Пак Чимин, - не ворчать не получается, но звучит это несерьёзно.

- Я - сущий ангел и никогда не вру, - врёт, поганец любимый и даже ведь не краснеет.

- Ну конечно. А вот в письме сегодняшнем на виверсе кто написал чушь несусветную?

Чимин молчит. Только сопит несогласно, но спорить с Юнги не решается. Он знает, что все его доводы будут разбиты в пух и прах, но начинать этот спор здесь и сейчас у него просто нет желания. Даже не потому, что он слишком уверен в собственной правоте, нет... Чимину даже хочется, чтобы его переубедили. Но он слишком устал.

- Давай поговорим об этом завтра, - просит он шёпотом. - Обещаю быть хорошим мальчиком и позволить тебе одержать победу в нашем споре.

Последние сутки были такими нервными, что удивительно находить в себе силы даже языком ворочать.

Юнги, кажется, разделяет эти мысли с ним целиком и полностью, потому согласно мычит, а потом кусает несильно за щёку. Его ладони, до приятного горячие, скользят по спине Чимина, подушечки пальцев нежно пересчитывают позвонки.

- Как тату? Не болит? - спрашивает он заботливо.

Чимин нежится в его руках, балдеет откровенно от прикосновений и позволяет табуну мурашек скатиться вниз по спине. Он улыбается этому, притираясь щекой к щеке мужчины.

- Ты сделал всё возможное, чтобы она зажила быстро, так что теперь всё хорошо, - замечает он. - Кажется, её рассекретили, кстати.

Юнги негромко посмеивается. Есть, кстати, что-то особенное в том, чтобы почти не видеть его в темноте комнаты, но зато ощущать на всех остальных уровнях каждой частичкой себя.

- Да ты не особо прятал, - замечает он. - А наши Арми - глазастые шибко, ты же знаешь.

Чимин улыбается, закрывая глаза.

Он знает. И ему, если честно, всё это вполне себе нравится. Нравится видеть яркую реакцию Арми, нравится удивлять и восхищать. Но восхищать, если честно, ему по душе сейчас куда больше мужчину в своих объятиях. Чимин жадный ужасно, он бы прилип навечно к Юнги, но знает, что это никому из них не требуется. Потому что каким-то удивительным образом они примагнитились друг к другу уже давно. Взаимно.

Ладони хёна продолжают бездумно, но так нежно гладить его спину. Это действует усыпляюще, потому Чимин жмётся ближе и сладко зевает.

Нервное возвращение всё ещё даёт о себе знать, как и долгий утомительный перелёт. Потому, стараясь выбросить всё из головы, Чимин позволяет себе задремать.

Уже между сном и явью он чувствует, как Холли, ворча и тихонько поскуливая, пытается забраться между ними. Слышит, как Юнги, всё ещё не спящий, говорит с ним тихо, журя и прося не будить Чимина. Слышит и благодарно вздыхает, позволяя себе провалиться в спокойный и глубокий сон.