___

Норильская проблема С 29 мая Норильск будоражит: на объекте Норникеля ТЭЦ-3 произошло серьезнейшее ЧП. Сколько нефтепродуктов вытекло из резервуара, пока не понятно, вокруг чего сейчас идут танцы с бубнами. Его номинальная емкость составляла 30 тыс. кубов, сколько было внутри — не известно, соответственно, экологи в своих заявлениях берут «выше среднего», говоря о выбросе не то 20 тыс. кубов, не то 20 тыс. тонн (это не одно и то же) ДТ. В любом случае, немало — в первые часы собрали 500 тонн, а работы продолжаются. Почуявший запах славы замглавы региона тов. Цекалов, назначенный разруливать ситуацию, сходу отметился рядом критических заявлений — мол, местные и информировали Красноярск не вовремя, и вообще, могли бы и то сделать лучше, и это. И даже многомиллиардный ущерб от всего этого успел подсчитать. Адекватно ли отреагировали корпоративные и местные службы? Ну, тут все познается в сравнении. В бытность главой Минприроды тов. Донского считалось, что ежегодно в России происходит порядка 25 тысяч разливов, а в природу при этом попадает в районе полутора миллионов (!) тонн нефти и нефтепродуктов (по мнению природоохраны — примерно в три раза больше). Что характерно, по данным компаний эта цифра на порядок меньше. Разлет в числах поясняется тем, что компании не торопятся рассказывать о проблемах и утечках властям, особенно когда эти утечки происходят вдали от цивилизации. Нет информации — нет и проблемы. Вообще, наши нефтяники — большие профи по части сокрытия своих многочисленных огрехов и косяков. Допуская, в численном выражении, по 15 возейских катастроф (если помните, была такая в 1994 году под Усинском, где вылилось больше 100 тыс. тонн) в год, они хронически выходят сухими из воды, по возможности умалчивая о происшествиях и возмещая определенный судами убыток натурой (т.е. частичной уборкой местности). Основные пострадавшие при этом являются и основными же кормильцами страны — это северные ХМАО, Коми, ЯНАО. Основной загрязнитель — всеми любимая Роснефть (в районе половины всех годовых утечек по стране), хотя Газпромнефть, Лукойл и иже с ними тоже грешны. Да что там, даже маргинальный Красноярскнефтепродукт, принадлежащий краю, регулярно попадает в сводки из-за ЧП с проливом нефтепродуктов на землю и в Ангару. Безаварийной работы с нефтепродуктами не бывает, это понимают все, поэтому тут главное — скорость и пропорциональность реакции. В большинстве случаев у нефтяников какая-то суета начинается, если происшествие оказалось на виду и/или задевает населенные пункты, системы рек и озер, заповедники (как это было в прошлогодней истории с Пурнефтегазом на Ямале, в 2018 году на Тальниковском у Лукойла и т.д.), а то и только в том случае, если «грязное белье» было извлечено на свет стараниями «доброжелателей» из корпоративного мира (как в случае конфликта Транснефти и Роснефти вокруг разлива в Сентябрьском). Но в целом оперативность их реакции измеряется днями и неделями, а не часами. И в Норильске с этим оказалось далеко не так плохо, как могло бы быть, если бы источник проблемы принадлежал кому-то из нефтяных «профи». Быстро привезли спецов из Мурманска, подключили морскую спасслужбу. Сложный пожар, который возник сразу же и усугубил ситуацию, быстро локализовали и потушили, к ликвидации последствий приступили не откладывая. Так что зря тов. Цекалов перекладывает с больной головы на здоровую.