___

С Владимиром Михайловичем Сурковым мы познакомились сначала по телефону. Так получилось, что именно он стал инициатором этой публикации и нашей поездки в здешние края, ещё в марте позвонив к нам в редакцию, мол, напишите про местных ветеранов Великой Отечественной, тружеников тыла, пока живы... А ещё он любезно согласился сопровождать нас всюду, за что мы ему очень благодарны.
И вот мы в Черемиси. Сейчас, по данным администрации Обросовского сельского поселения, здесь прописаны 39 человек в 15 хозяйствах, по факту, конечно, меньше. Социальных объектов на данный момент нет: закрыты медпункт, магазин, начальная школа. Но есть замечательные люди, о них и пойдёт речь.

Москвичи

Семья Сурковых – москвичи. Владимир Михайлович работал в столице на автокомбинате водителем, механиком, а его жена – Елена Анатольевна – медсестрой в военном госпитале. Там они в молодости и познакомились: Владимир служил в армии, а Елена лечила военнослужащих. Вот с тех пор вместе сорок три года.

В начале девяностых Владимир Михайлович стал приезжать в наш район на охоту, останавливался на даче у друзей в Пуршихе. А однажды летом и жену в деревню привёз. Ей там очень понравилось, и супруги решили купить в Пуршихе домик. Стали отдыхать там летом с детьми на даче. Красивая природа, деревенское раздолье и тишина – вот что привлекло тогда и не отпускает до сих пор.

Дети выросли, создали свои семьи, а Сурковы , как пошли на пенсию, постепенно решили перебраться в наш район на постоянное место жительства и живут сейчас в Черемиси. Сначала приобрели дом на Поповке или Поповой улице (так её называют в народе из-за того, что там жили священнослужители), а потом – вот этот дом в начале деревни, в котором сейчас живут.

Чтобы привести его в порядок, супругам пришлось приложить немало усилий, ведь до этого в нём кто только не жил, но никто не стремился по-хозяйски хоть что-то отладить, всё было в совершенно запущенном состоянии. Подремонтировали, выкорчевали, выкосили, со временем обжились. Почти всё обустроили по-своему, но русскую печь решили оставить на месте, хоть многие и советовали сломать. Владимир Михайлович облагородил её: обложил кафельной плиткой, украсил деревянными узорами, а там, где обычно заслонка – сделал дверцы. Елена Анатольевна признаётся, что еда из русской печи – самая вкусная, ни один гриль не заменит…

А со двора деревенского дома можно выйти на своеобразный балкон, сделанный по совету сына. Здесь можно выпить кофе, наслаждаясь тишиной, а можно устроить семейный ужин с шашлыками на свежем воздухе и в то же время под крышей, любуясь тем, что растёт в огороде. Огород супруги сажают каждый год по мере сил, желая угостить детей и внуков свежевыращенными огурцами, зеленью, клубникой, малиной, яблоками.

Словом, бывшие горожане, ничем раньше не связанные с молоковской землёй, даже не местные уроженцы, не имеющие здесь корней, настолько прикипели душой к черемисской глубинке, что уже не променяют её ни на что. Прожив здесь много лет, Елена Анатольевна говорит: «Москва уже не та, что была когда-то, сейчас это уже не моя Москва!»

Сурковы никому не отказывают в помощи: «Сколько раз местные обращались, просили отвезти в больницу, порой и ночью, надо и всё – всегда свезу, – говорит Владимир Михайлович , – понимаю, что с транспортом у нас проблема, мало у кого в деревне есть машины. А наша «буханка» 92-го года хоть и старенькая уже, а не раз выручала».

В Черемиси нравится не только родителям-пенсионерам. Их дети и внуки приезжают сюда летом набираться здоровья. Исключением стал разве что прошлый год: побоялись привезти отцу и матери новый страшный вирус и не поехали. Зато в этом году решение сделать прививку было принято всеми членами семьи. Сейчас вот невестка с двухгодовалым внуком Максимом уже гостят в деревне. Кстати, общение с детьми у Сурковых налажено и дистанционное: проведён интернет.

С водой – беда

А вот ещё с одним очень важным благом цивилизации – водой – в Черемиси сейчас проблема. Чуть в отдалении, за огородом Сурковых находится водонапорная башня. Ещё до новогодних праздников в ней обнаружилась течь. «У нас, в низине, вода в водопроводе практически всегда есть, – объясняют Сурковы , – а вот на возвышении – у них беда с водой, не хватает напора. Чем больше насос качает, тем быстрее вытекает вода сквозь образовавшуюся течь, не хватает давления.

Приезжала глава администрации сельского поселения – обещала, что должен приехать сварщик, мол, он сейчас на вахте… Пока ждём…» «Всю зиму я два раза в день ходил к водонапорной башне по пояс в снегу, – рассказывает Владимир Михайлович , – а кто ещё, если не я: молодые на вахту уезжают, остаются здесь одни старики. Елена Владимировна Кузнецова установила там для удобства таймер, чтобы с 7 до 9 часов насос работал автоматически. И всё, вроде бы, хорошо, но есть один неприятный момент: если отключается электричество – вся автоматика сбивается и настраивать приходится заново…»

И ещё одна проблема

Прежде чем познакомиться со следующей нашей героиней, одной из долгожительниц Черемиси , столкнулись мы ещё с одной бедой местного масштаба. Привёл нас Владимир Михайлович к дому Анны Тихоновны Гатчиной , а там у ворот растёт огромная ель. Сильный ветер, о котором предупреждал МЧС , устрашающе гнул и мотал её из стороны в сторону.

Вот и рассказал нам сын Анны Тихоновны , Александр , не скупясь на крепкие выражения, как на днях вот таким же ветром отломило большую ветку и уронило им на крышу и теперь мать даже на улицу боится выходить. К его жалобам присоединились и другие местные жители, сообщив, что в деревне таких опасных деревьев много. Показали нам их, попросили озвучить проблему в газете. Говорят, мол, все в курсе – и местная власть, и электрики – а деревья так и не спиливают…

Анна Тихоновна

Ей девяносто лет, нашей собеседнице. Живёт в Черемиси с сыном Александром . Дочь Валентина приезжает навещать из Санкт-Петербурга, у неё там семья, уж у самой внуки есть. Анна Тихоновна сокрушается, что не может помочь сыну в огороде, стала плохо видеть и слышать. А ведь раньше-то вон какая красавица была, вот и портрет её на стене…

Родилась в Березье – это деревушка не так далеко от Черемиси, там был раньше колхоз Имени Ворошилова, правда сейчас там уже никто не живёт. Самые яркие воспоминания жизни – конечно, страшные и тяжёлые, о военных годах, как боялись гула самолётов по ночам, как окопы были вырыты под окнами. Отец вернулся раненый с войны. Два брата воевали, один пропал без вести.

«В лаптях, в чунях ходили, голодные… И на лошадях, и на быках ведь я работала! – причитает старушка. – Идёшь из школы (школа в Черемиси была, четыре класса), а бригадир уже стоит на дороге, поджидает, чтоб отправить куда-то по колхозным делам. Я много горя видела. Как постарше стала – на лесозаготовки отправляли, весь Максатихинский район я узнала. Тогда ведь все одинаково жили… У тебя нет хлеба – приходи, дам! Теперь не дадут».

Вышла замуж – уехала в Бережки (и такая деревня существовала в старые времена в нашем районе, а потом обезлюдела). Всю жизнь проработала на ферме, ещё девчонкой начала за коровами ухаживать, да и дома всегда скотины целый двор – только коси.

«Дочка вышла замуж, мужа привезла с целины, – рассказывает Анна Тихоновна , – в Березье приехали, домик купили, строились, всё хорошо было. А потом помер дедко мой… То ли от того, что работа тяжёлая, перенапрягся… Другие мужики-то пьяницы, а мой был хороший. А «затравят» – и мой худой. Ещё когда жив был, наказывал, чтоб сын со мной остался жить, не сложилась у него своя семья. А к дочке мне не велел перебираться, чтобы не мешать».

Вот уж двадцать лет живут мать и сын в Черемиси. Вспоминает, как в старые времена тут в деревне была пекарня, и она ездила из Березья на лошади за хлебом. «Такая деревянная избушка в леску – вот и пекарня, – рассказывает Анна Тихоновна . – Тогда во многих деревнях пекарни были. Когда мы с сыном в Черемись переехали, то той старой пекарни уж не было, а была частная – Сергея Сергеевича Корчева . А вместо церкви здешней был в советские годы обустроен молокозавод. В Черемиси было два своих престольных праздника: Смоленская – 10 августа и Егорий 9 декабря».

Василий Иванович

«Раньше-то Новосёлку Китаем называли, оттого что там народу очень много жило!» – вспомнила Анна Тихоновна , когда узнала, куда мы отправляемся дальше. Теперь от былого «Китая» осталось только два постоянных жителя, остальные – дачники. Деревня горела аж три раза. Самый крайний дом – Василия Ивановича Белякова , к нему в гости и привёл нас Владимир Михайлович . Как мы поняли, у москвичей над ним негласное шефство: привозят продукты, если вдруг автолавке не проехать, проведывают, справляются о здоровье. Ну а куда деваться, ведь девяносто лет – возраст не шуточный.

Четвёртый год Василий Иванович живёт один, жена Катерина , с которой познакомились на беседе и прожили вместе шестьдесят три года, умерла. Сын и дочь живут в Питере, есть уже и два правнука, дети зовут к себе, но дядя Вася не соглашается, старается всё делать сам: готовит, стирает, держит кур, выходит к автолавке. Во дворе у него на кустах висит гирлянда из гремящих консервных банок. Зачем? Отпугивать лис! Чего удивляться, тут всякое зверьё себя смело и вольготно чувствует в опустевшей-то деревне…

Девяносто лет ему исполнилось в марте, а родные приезжали отмечать в мае, как только дорога стала проезжей.
Застал он коллективизацию, хорошо помнит, как никто в его родной деревне, в Дуброве, не хотел идти в колхоз, а всё равно всех заставили силой. Вспомнил, что здешний колхоз, в Новосёлке назывался «Доброволец».

«На корову налог был, – рассказывает Василий Иванович , – триста литров молока надо было сдать государству, вот и носили всё лето, себе ничего практически не оставалось. А учителей освобождали от такого налога. Не важно, держишь куриц или нет – надо было сдавать государству яйца, нет мяса – купи, но сдай сорок килограммов, сам как-то покупал, помню… Раскулачивали людей, оговаривали, увозили ни за что…»

Те, кто пережил Великую Отечественную войну в сознательном возрасте, не забудут об этом никогда. Вот и у Василия Ивановича в памяти прочно закрепились те лишения, которые пришлось терпеть, недаром имеет статус труженика тыла. «С детства в пастухах, с десяти лет чуни плёл, – вспоминает он. – В День Победы такая стужа была, а я в лаптях…» На войне погиб отец и четыре брата. Каждый день в деревне почтальон разносил похоронки.

Военное поколение закалено тяжёлым сельским трудом. Всю жизнь наш собеседник проработал в сельском хозяйстве – на тракторах, на комбайнах, на мельнице, на сушилке. Эта выправка до сих пор чувствуется даже в таком почтенном возрасте. А может, в этих пережитых лишениях, как бы ни было парадоксально, и есть секрет долголетия?

Авдотья Ивановна

Пока их двое в деревне – им не страшно. Тут лисы ходят, там – кабаны, а там – можно и лося увидеть, но это уже привычное дело. «Авдотья остаётся – и я останусь, в город не поеду», – рассудил Василий Иванович . Авдотья Ивановна Рыбакова – чуть помладше его, в августе ей исполнится 88 лет, племянник за ней закреплён опекуном – дров, воды принесёт, грядки вскопает.

А родилась Авдотья Ивановна в Ровном, сюда, в Новосёлку вышла замуж. Девятнадцать лет дояркой отработала, руками доила группу по двадцать, а то и по двадцать две коровы, да ещё дома – своя корова, овцы, поросёнок. Потом работала телятницей, потом и бригадиром, и сторожем. За труд есть грамоты. Как сама говорит, «свету белого не видела»: работать пришлось с детских лет, хоть и нет подтверждённого статуса труженицы тыла, но, по сути, она ею является.

Отец Авдотьи Ивановны воевал на Финской войне, пропал без вести, а брат, старший сержант автоматчик, героически погиб в Белоруссии, матери было прислано письмо с благодарностью от командира.
Наша собеседница рано овдовела: муж был механизатором, однажды без соблюдения мер безопасности опрыскивал поле химикатами и отравился. «Пришёл с поля, глаза красные, – вспоминает она, – сел есть и удивляется, мол, почему хлеб горький. А ничего не горький – я сама хлеб пекла… Вот так годик всего прожил и помер после того случая. Сорок три года ему было…»

Так и прожила одна, больше замуж не вышла, воспитала сына и дочь. Была в шестнадцатом году у них в гостях, но как пришла весна и солнышко выглянуло – очень сильно захотелось в деревню. Не отпускали дети и внуки, но всё равно уговорила их купить билет на автобус и отправить её в Новосёлку. «Теперь вот телефон есть – утеха, – говорит Авдотья Ивановна , – можно звонить и рассказывать им обо всём. Вот сегодня я в шесть часов утра лук садила. Дочь не велит, ведь я сердечница. А я не могу без грядок… Внук мне дудку большую привёз: в окошко выгляну, дуну шибко – чтобы звери разбежались. Привыкла уже и не страшно…»

Храм

Церковь Смоленская, ныне не действующая, в советские годы переоборудованная в молокозавод, построена в 1841 году, каменная, престолов два: в холодной Смоленской Божией Матери, в теплой Великомученика Герогия Победоносца.

В 1901 году служили: Священник Алексей Георгиевич Воинов 34-х лет, окончил духовную семинарию, в служении с 1888 года, священником с 1891 года. Псаломщик Конон Матвеевич Голиков 34-х лет, в должности с 1891 года. Церковный староста крестьянин Николай Платонович Бальшев в должности с 1896 года.

Прихожан было на тот момент в селе Черемиси, в деревнях Лизихе, Дору, Пуршихе, Березье - 133 двора (477 мужчин, 579 женщин).
В 1914 году служили: Священник Димитрий Иоаннович Рябчиков 54-х лет, окончил семинарию, на службе 27 лет, в Смоленском храме 12 лет. Псаломщик Конон Матвеевич Голиков 49-ти лет, на службе 21 год.
Прихожан в 1914 году в деревнях Дор, Лизиха, Пуршиха, Березье, Благодатное - 431 мужчина и 529 женщин.

(По материалам изданий: Добровольский И. «Тверской епархиальный статистический сборник» . - Тверь, 1901. «Справочная книга по Тверской епархии» . - Тверь, 1915).

М. БЕЛЯКОВА