___

Пожалуй, впервые в современной российской истории макроэкономическая стабильность вовсе не подразумевает политическую.А скорее наоборот.Кудринско-набиуллинская модель превратила сбалансированный бюджет и низкую инфляцию из KPI для денежных властей -- в главные несиловые инструменты внутреннего управления.В вакцину от двоевластия, лишившую парламент сколько-нибудь заметных претензий на участие в перераспределении национального дохода.Ссылки на поздний СССР, «лихие 90ые» или на Украину работали безотказно.Никто не сомневался, что чем больше резервы, меньше госдолг и бюджетный дефицит (а если казна профицинта -- ещё лучше) -- тем сильнее государство и прочнее суверенитет.Но когда возникает кризис, который многие сравнивают с войной, а чрезвычайщина захватывает практически все стороны жизни -- совсем не очевидно, что политэкономические законы должны оставаться неизменными.Греф обосновывает отказ от раздачи денег населению отсутствием у государства соответстветствующих финансовых возможностей.Но это -- логика «мирного времени», предполагающая, что нет большего «зла» для политической стабильности, чем нездоровые госфинансы.А что если окончательное обнищание населения сегодня представляет намного более серьёзную опасность, чем бедность государства?Перефразируя известое изречение про армию, если не кормить своих гражданам -- их может «прикормить» кто-то другой.В условиях обнулений личных «кубышек» (с одной стороны) и тотального ухода в онлайн (с другой) переход домохозяйств и бизнесов на расчеты, скажем, в «крипто-юанях» представляется не таким уж фантастичным.И в этом случае принцип «у кого деньги -- тот и правит» будет работать не в пользу российских властей.