...

Квартира

Проснулся от яркого луча восходящего солнца. Прямо в глаза. Сколько там? Шесть утра. Весна, стало быть. Ver sacrum. Смотрю календарь – ровно три месяца, как ушел с работы. Кофе осталось? Только портвейн на дне. Сойдет. Половина вискаса – гарнир к гречке, половина – кошке. Голодомор не сегодня.

На балконе сидишь часами, поплевывая никотином. Слюна – концентрация души. Желтоватая, горькая на вкус. Месяц как не брал в руки чтиво. Новых мыслей не почерпнешь, воображение буксует. Не помню достоверно, когда в последний раз навещали друзья. Когда ебался в последний раз? Не помню. Не интересно.

Подъезд

В три часа дня вышел. В лифте кто-то был. Пришлось бежать по лестнице. Опередил. Библиотека, что за углом. Стоит зайти.

Библиотека

Два упыря на входе. Требуют что-то. Настойчиво. В кармане крест (распятие), «Честерфильд», и социальная карта москвича. Сунул карту, возвращать необязательно. Стыдно быть москвичом, идентификация унизительна. Если пораскинуть, то и просыпаться изо дня в день – стыдно. Похую.

Не смотрелся в зеркало последние дни. Здесь оно поджидает прямо за входом. Противно. В читальном зале многолюдно. Суккубы, дриады; нефилимы, лешие. Сброд. Все заходятся в ритуальных танцах вокруг огромного костра, нагие. Вижу: горит стол, за которым обыкновенно читал. Забавно.

Разделся. Пригубил, согласно традиции, сочного нектара. Из половых губ, а вот чьих – не упомнить. Влиться в танец. Не чувствую ритм. Меня заметила старая знакомая.

– Заходи вечером.

– Обязательно.

Знал, что никогда к ней не зайду. Оделся. И сюда больше не вернусь. Ни за что. Одиноко.

Трамвай

Дойти до ручки. Возненавидеть соседей. Загореться. Не выходит. Чувственная импотенция. Ад одиночества. Схватил цепкими клешнями; поглощает. Продержаться пять остановок. Нужно было захватить с собой ножик. На всякий.

Бар

Пока шел сто метров от остановки к бару, всматривался в лица. Способны ли покончить с собой? Сколько раз на день прокручивают этот сюжет? Интересно.

Два ангела на входе. Долго не думал – сунул крест. Слышу запах ладана. Херувимы и серафимы творят свои добрые дела. Священники за стойкой разливают благость. Никаких зеркал, стаканы из дерева.

Не посмел присовокупиться к литургии. Молча скинул оковы порока, отряхнулся. Наблюдал. Благости не испил. Впрочем, не предлагали. Узнал одного священника. Приступ отвращения подступил. Моментально.

– Лада ждет тебя вечером.

– Обязательно зайду.

Знал, что зайдет. Как его впустили сюда? Какой крест он всунул на входе: деревянный или золотой? Взбешен; выхожу.

Сквер

Рай скушен. Вцепиться не может – несовместимость. Маячит, гнида, платочком взмах. Как та самая баба – уже не с тобой, но все припомнит. Анафема.

...

Белым-бело. Бездна пространств? Ни звука. Страшно, но чувство стыда исчезло. Прохлада. Одиноко и скучно. Пусть так. Остаюсь.

Заплатить за вход? Куда? Рука тянется в карман. Нащупал. Хер вам. Остаюсь.

[Звук чиркающей спички, затяжка]