***

Он выглянул в окно и почувствовал запах дождя, хоть и земля была сухая, а небо чистым. Цифры на экране телефона показывали восемь часов утра. Это было двадцать пятое мая. Парадоксально, но осознание того, что впереди не только целый день, а еще и утро, заставило его ощутить прилив сил. Он редко вставал рано, чтобы в полной мере насладиться утром, поэтому оно всегда проходило мимо него. Только если надо было сломя голову бежать на какую-нибудь важную встречу, хотя здесь ни о каком наслаждении не могло быть и речи. Он вообще часто попадал в такие ситуации, потому что его организм часто баловался, отказываясь как спать по ночам, так и просыпаться по утрам.

Он спустился вниз, чтобы выпить кофе в ближайшем кафе. В этом городе всегда мало людей, а в понедельник утром еще меньше, поэтому он любил завтракать вне дома. Подойдя к дороге, он дождался, пока машина остановится, прежде чем спуститься на зебру, и благодарно кивнул водителю, а тот кивнул ему в ответ. Он в очередной раз убедился, что очень любит этот город как раз из-за таких мелочей.

В Москве он никогда не выходил из дома без наушников, а сейчас он их не взял, потому что всегда, проходя через мост, он слушал шум Терека, и это его успокаивало. Почти как мягкое кресло в кабинете у Татьяны. Наверное, существует две вещи в мире, которые смогли бы за секунду его успокоить: шум Терека и мягкое кресло Татьяны.

Прежде чем зайти в кафе, чтобы взять с собой утренний капучино вместе с фирменным миндальным круассаном из Винченцо, он остановился, чтобы посмотреть на мирно проезжающий трамвай. Каждый раз приезжая в Осетию, он находил время, чтобы прокатиться на нем через весь проспект. Он заметил в себе какое-то приятное ощущение, побужденное звуками города: тихой музыкой из граммофонов проспекта и мягким осетинском акцентом прогуливающихся прохожих.

Как только поезд проехал мимо, он увидел вальяжно идущего по направлению к кафе Тимура. Не то, чтобы он не рад был видеть друга детства, но постоянные случайные встречи со знакомыми — наверное, единственное, что заставляло чувствовать его некомфортно в этом городе. Парень в кожаной куртке и гладко выбритым подбородком явно никуда не спешил, потому что передвигался со скоростью и походкой выслеживающего свою добычу гепарда.

— Давид! — закричал он, решив побороть свою социофобию, потому что почувствовал как заныла внутри совесть.

Давид поднял рассеянный взгляд и узнав знакомую внешность удивленным голосом тоже громко крикнул:

— Гиго? Ты че тут делаешь?

Георгий, он же Гиго, как его называли названные братья в Осетии, снова почувствовал укол совести где-то в груди и перед тем как принять крепкие объятия Давида замямлил, что прилетел только вчера вечером.

— Ну ты и черт! Хоть бы написал, что лететь собираешься, — сказал Давид с интонацией, абсолютно не выражающей обиду. Он и не ждал, что Георгий сейчас начнёт оправдываться по поводу того, почему не сообщил о своём приезде, и сразу принялся к истории на полчаса о технических характеристиках машины, которую он хочет купить.

Давид в детстве был худощавым низеньким мальчиком, но побеждавшим всех в «Казаки-разбойники» и «Скандербег». Он жил на одной лестничной площадке с бабушкой и дедушкой Георгия. Да, парней свела сама судьба — им пришлось стать лучшими друзьями, потому что Гиго каждое лето на каникулы приезжал из Москвы во Владикавказ и проводил там добрые три месяца. Они вместе выходили драться стенка на стенку с мальчиками из соседнего подъезда, вместе катались зайцами на тех же самых проспектских трамваях, вместе помогали мужикам продавать арбузы на рынке.

По прошествии пятнадцати лет худосочный низенький Дава превратился в высокого блондина с голубыми глазами. Его сила, ловкость и гибкий ум, всегда помогавший ему выкручиваться из безвыходных ситуаций никуда не ушли, так же как и кличка «черт», приевшаяся к нему из-за постоянного использования этого слова.

Георгий добросовестно старался слушать внимательно, но мысли его летали в совсем других направлениях.

— У меня идея, — вдруг выпалил Давид. — Я хочу заниматься перевозкой машин к нам во Владик. Типа свой автосалон открыть, понимаешь? Помещение есть на примете, но его смотреть надо. Давай сгоняем вечером, ты посмотришь?

Георгий закончил МАРХИ и по специальности был архитектором. В представлении друга он мог оценить жизнеспособность любого пространства и построить какое угодно здание, поэтому не использовать такую возможность было бы глупо. Давид считал, что каждый человек — это ресурс, поэтому не упускал возможности использовать эти ресурсы по максимуму.

Георгий согласился, изменив своей обычной склонности к лени, медлительности и долгому принятию решений. Через десять секунд он вспомнил, что обещал заехать бабушке заехать вечером, но решил умолчать, так как постеснялся отказывать после того, как уже согласился.