. . .

Юнги открывает дверь квартиры как можно тише. Сегодня суббота и Чимин наверняка ещё спит. А раньше будить дракона в его лице совершенно не хочется. Потому что Юнги знает, ему предстоит выдержать весь гнев его любимого мужа и вполне заслуженно. Он откровенно проебался, потому придётся очень сильно постараться заслужить прощение.

Их небольшая квартирка встречает его тишиной и утренним сумраком. Но что-то здесь всё равно не так. Юнги не понимает, что. Атмосфера, гнетущая и пугающая немного, заставляет его передёрнуть плечами. Разувшись, мужчина идёт на кухню, чтобы сделать глоток воды – горло пересохло ужасно после целой ночи пьянки с друзьями.

Он останавливается на пороге, сначала чувствуя запах каких-то лекарств, а уже потом видя успокоительное на столе, гору скомканных салфеток, неряшливо раскиданных даже по полу и телефон Чимина. Внутри от этой картины всё неприятно сжимается. Он стискивает в руке примирительный букет цветов, уже понимая, что получит им по лицу в лучшем случае. Наверное, надо бы сейчас пойти к Чимину, просить у него прощения за то, что он такой кретин и даже не предупредил ни о чём, заставив своего любимого мальчика так переживать. Но его ноги словно приросли к полу.

Он никогда не позволял себе подобного. И это вовсе не норма их жизни. Хоть они с Чимином ссорились периодически, но это всё было будто не серьёзно. Поогрызаться друг на друга, а потом целоваться до болящих губ – считается ли это вообще за ссору? Но теперь всё иначе. Совсем не так. Конечно, это не конец света, но Юнги в данный момент пиздец как страшно, что Чимин его не простит.

Мироздание не даёт ему времени подготовиться ко встрече с мужем. Юнги слышит, как открывается дверь комнаты и оборачивается.

Чимин весь опухший и зарёванный, словно меньше ростом даже стал, такой измученный бессонной ночью и переживаниями. Что ж… теперь Юнги хочется самого себя отхлестать букетом, жаль только он не розы купил, чтобы побольнее было.

- Не смей мне даже предлагать этот веник, - спокойным ровным тоном говорит Чимин, проходя мимо него.

- Хорошо, я не буду, - покладисто соглашается Юнги. – Чимини, я…

- Ты большая свинья, Мин Юнги, - обрывает тот, пока собирается с пола и стола салфетки. – Что, неужели даже минутки не нашлось в твоём вчерашнем прекрасном вечере, чтобы просто предупредить меня?

- Я не думал, что всё так затянется, - вздыхает он. – Изначально это выглядело как вечерние посиделки после работы.

- Это тебя вообще не оправдывает, - голос Чимина начинает дрожать. – Уверен, что Сокджин-хён был вполне в курсе, где Намджун и что с ним. А я как идиот обзванивал больницы и слушал ночные новости, боясь услышать про какую-то аварию. Ты даже трубку ни разу не взял. Спасибо тебе большое за прекрасное начало выходных.

Во всей этой ситуации самое страшное, как оказалось, это то, что Чимин не кричал. Он даже голос не повысил. Темпераментный и вспыльчивый, сейчас он словно был лишён эмоций и только дрожащие руки, и глаза на мокром месте говорили об обратном. Его любимый был как взведённая пружина. И Юнги должен был сделать что-то, чтобы не стало хуже.

- Чимини… можно я подойду к тебе? – спрашивает он. – Пожалуйста.

- А если я откажу?

- Я буду ждать, когда разрешишь.

Чимин заканчивает уборку и оборачивается к нему. От его болезненного вида Юнги чувствует себя таким мудаком, что хочется скулящим псом в ноги ему стечь.

- Я знаю, что этого веника, как ты выразился, недостаточно, чтобы загладить мою вину, - говорит Юнги, делая первый шаг к Чимину, откладывая цветы на стол. – И я не хотел тебя просто задобрить ими. Это искренний жест извинения за то, что я наломал дров. Прости, что ты плакал из-за меня так долго… я, правда, был очень не в состоянии даже трубку взять. Мне нечем гордиться, но обещаю тебе, что больше такого никогда не произойдёт.

Чимин кусает нижнюю губу, смотрит цепко, обиженно, но уже не так спокойно, как несколько минут назад.

- Я боялся, что с тобой что-то случилось, - вдруг шепчет он, и из глаз у него начинают течь слёзы. – Я думал, что если больше никогда не увижу тебя. Что мне делать, если случилось что-то страшное? Как жить без тебя?

Юнги обхватывает ладонями его лицо, стирая большими пальцами дорожки слёз.

- Прости меня, крошка, прости пожалуйста. Я такой долбан.

Чимин зажмуривается, хнычет и всхлипывает, тут же почти срываясь на рыдания. Он словно осознал, что Юнги рядом и в порядке. Так что на то, чтобы успокоить его и убаюкать в своих руках, мужчине нужны долгие минуты, в которые Чимин цепляется за него, словно боясь отстраниться даже на миллиметр.

- Думал, ты закатишь мне скандал, - шепчет Юнги в его пушистые волосы, от которых приятно пахнет шампунем. – Думал, ты будешь злиться.

- Я злюсь, - отвечает Чимин ему в шею, прижимаясь теснее. – Не думай, что заслужил прощение так просто, Мин Юнги. Ты мне за потраченные нервные клетки будешь должен ещё очень долго.

- У меня есть вся жизнь, чтобы вернуть этот долг, - Юнги поглаживает затылок мужа. – Я готов.

- Ещё бы ты не был готов, - ворчит тот. – Никогда, Юнги… никогда больше так не делай. Я не выдержу ещё одной такой ночи, хорошо? Я никогда не против, чтобы ты проводил время где-то с друзьями. Но хочу знать, что ты в порядке. Это не так много, правда?

- Правда, маленький. Впредь я обещаю всегда быть на связи и не упиваться слишком сильно.

- Что вы хоть отмечали? – спросил Чимин негромко.

- У коллеги родилась дочь, - вздыхает Юнги. – Я сам не понял, почему принял участие в отмечании сего радостного события. Но он так её ждал. И очень переживал за жену, пока та лежала на сохранении. Так что…

- Хоть повод достойный, - ворчит Чимин, немного отстраняясь.

Он бросает взгляд на потрепавшийся букет и вздыхает.

- Где ты его вообще нашёл в такую рань?

- В каком-то круглосуточном купил. А ещё вот, - Юнги достаёт из сумки, так и висящей на его плече, коробочку любимых чиминовых конфет.

- Ты такой подхалим, - закатывает глаза Чимин, но улыбается уголками губ. – Спасибо. Надо цветы в воду поставить.

- Это же веник, - напоминает Юнги.

- Да, но он не виноват в том, что ты ебланишь, - безапелляционно отвечает тот.

Поспорить трудно.

Юнги направляется в комнату, чтобы взять чистую одежду и отправиться в душ, пока Чимин занимается цветами.

Через двадцать минут, чувствуя себя посвежевшим и не таким пожёванным, он возвращается в спальню. Ныряет к Чимину под одеяло и подкатывается ближе, обнимая за талию.

Его муж беспрекословно льнёт теснее и вздыхает негромко. Такой тёплый, такой нежный. Самый любимый его человек. Юнги целует его в щёку, в самый уголок губ и шепчет совсем тихо:

- Прости меня, Чимини.

- Ты прощён, - отвечает тот, обнимая его одной рукой за шею и поглаживая по волосам. – На первый раз, разумеется.

Юнги приникает благодарным поцелуем к пухлым губам.

Проверять границы терпения своего мужа он больше не станет. Потому, что больше всего на свете он боится потерять его. И потому, что больше не хочет быть причиной его слёз.