...

Волосы при -48' покрываются инеем. Шапки нет. Потеряли в больнице. Фиг с ней...

Клеть открыта. Вещи выданы. 3 дня кошмара остались за плечами.

О! Сигареты в кармане! Ай, спасибо, медсестрички, не обшманали!

Огонёк, затяжка – кайф… Ещё бы кофейку…

Мда… А дурдом в стенах больницы помилосерднее будет, нежели дурдом внутри стен Дома молитвы.

Когда сбегала из христианского ребцентра, было страшнее, чем сбежать из отделения неврозов. Но сбежать нужно было. Нужно было трубить тревогу, бить во все колокола, рассказать верующим в церкви о жестокости «служащих» в центре реабилитации директоров и «надзирателей». О нечеловеческих условиях жизни реабилитантов. О дармовой работе их сутками напролёт в цехах ребцентра. О том, как разворовывались работниками передачки от родных для ребят. О том, как избивали тех, кто поднимал голову против порядков центра.

Помню, как в момент озарения «БЕЖАТЬ! СЕЙЧАС!» от страха отключился мой мозг и язык перестал слушаться. Как уходила, в полуобмороке из больницы, куда меня привезли, не в ребцентр, а домой. Как ждала каждый день встречи с «мальчиками из центра», которые догоняют и «наказывают». Когда столкнулась ещё с более страшным фактом, друзья мои качали головами "ты наивнаяяя": в церкви все обо всём знали. А мой приход расценили, как бунт. И я оказалась в изоляции. Потому что с бунтарями общаться – что с прокажёнными.

Центр реабилитации был создан для дружбы церковного начальства с начальством области. Банальность благотворительности – «рука руку моет». Кто сказал, что один в поле не воин? Когда писала на сайт президента, когда обращение в городскую газету набирала, когда в интернет писала статью, не представляла, какой шквал обрушится на меня.

В газете объявили шизофреничкой-извращенкой. От церкви отлучили со скандалом. В интернете облили грязью.

Лишь несколько лет спустя верующие, которым строго-настрого было запрещено со мной общаться, стали передавать мне слова поддержки и говорить, что я поступила правильно. Передавали шёпотом, чтобы церковное начальство не узнало...

Страх...

Сойти с ума страшнее в церковном раю, чем в аду психушки. Бог миловал. Я не сошла.