***

А

Кажется, кружится, рушится мир-карусель,

От соломинки худо верблюду.

Дюны бескрайние дум перепутает сель;

На краю я жду тихого чуда.

Подай мне чего-то попить, я не помню,

Что можно в такие моменты, что – зряшно.

Смотри в небеса – это близится полночь,

Время теней, когда падают башни.

В

Это не ты мне мерещишься – морок, туман,

И тумана бегу я, испуган.

Стены вокруг – не тюрьма, но пустая сума́,

И сквозь щели стучит в неё вьюга.

Я говорю языками покойных

Врагов, изо рта лезут жабы и змеи.

Я слышу, что миру и жутко, и больно,

Шагов твоих шум даже слушать не смею.

С

А после бури – не знаю, кто встанет с зарёй,

Но он будет изранен, изломан,

И он захочет, конечно, вернуться домой –

Но будет дом ли? Ты будешь ли дома?

Ночью он чудищ борол, выходящих

С края ножа его – видишь следы?

Скажи, если сможешь, что он настоящий;

Останься!..

Подай, если сможешь, воды.

Припев:

Мир – богемским стеклом под ногами солдат,

Цветными бирюльками – не держит форму.

Мир – дом из бумаги в безумии шторма:

Стихия прекрасна, да житель не рад.

Я что-то важное, верно, забыл,

Но с нужной скорость вспомню едва ли.

Когда всем на небе дары раздавали –

Мне дали птиц певчих, но след их простыл.