***

Семь с половиной ёбаных часов в полицейском участке Голливуда. Секс-траффик. Принуждение к сексу. Использование несовершеннолетних в порнографии. К счастью, за день до окончания выборов, мы убрали всю нелегальную дурь с площадок.
В клетке восемь баб - проститутки, воровки, наркоманки, бомжихи, незаконные эмигрантки. В основном черные и латиносы. Кривая польская курва с остатками розовой краски на патлах подскакивает, шипит, что она тут главная, тыкает обгрызенными пальцами меня в грудь, получает поддых, затыкается, когда слышит мою русскую речь, прячется в углу. В обезьяннике напротив под завязку мужиков - домашнее насилие, алкоголики, пушеры, хулиганы, угонщики. Коренастый пацан с татухой свастики на лысом затылке, доёбывается до Энди и Брайана. На восторженные вопли зрителей прибегают легавые, оттаскивают Брайана, оставляют избитого нациста на обоссанном полу гадюшника. Я точно знаю, что в тюрьме я выживу. Потому что умею драться. Я точно знаю, что мои мужчины не выживут в тюрьме. Потому что умеют драться.
Через десять минут допроса Энди добавили еще и обвинение в нападении на полицейского. Потому что коп решил, что пытаться трахнуть жену Энди на его глазах - хорошая идея. Офицер залил кровью протокол допроса, но сможет сэкономить на имплантатах, если выковыряет свои зубы из края стола. Когда все эти активисты BLM вопят про "белые привилегии" в полиции, мне хочется поинтересоваться, а как включить эти привилегии? Мы вот белые, не бедные, интеллигентные - Cартра и Толстого читаем, престижный вуз закончили, известные, но что-то я никак не могу почувствовать на себе эти привилегии.
Приехавшая армия адвокатов построила копов. Подали встречные иски о нарушении процесса допроса, превышении полномочий и попытке изнасилования. Пятьсот тысяч на морду, чтобы нас выпустили под залог до суда. Суда не будет. Потому что нет состава преступления. Все обвинения в наш адрес ложные. Но либо сидеть в окружной тюрьме штата до конца проверок, которые, конечно, они затянут на месяцы. Либо бабки. Я может и досидела бы. А вот Брайан и Энди - вряд ли. Потому что мужчины. Потому что в крови у них быть главными. Поэтому продюсеры платят адвокатам, а адвокаты платят, чтобы вытащить нас.
Возле участка толпа журналистов из бульварных изданий. Брайан прячет моё лицо от папарацци. В карманах после возврата личных вещей не хватает трех телефонов, кольца с желтым бриллиантом, подаренного мне Брайаном, и двух бумажников с несколькими тысячами наличных. Но не сомневайтесь, их и не было никогда, полицейские в глаза их не видели, это ничего, что они даже не потрудились аккуратно подделать подписи на протоколах изъятия.
Все полицейские участки смердят особенной, невыводимой ничем вонью. Одежду на свалку. Мою и так разорвали. Снимаю во дворе, чтобы не тащить в дом, бросаю в огонь, разведенный в камине на террасе. Лежим втроем в джакузи. Пар от воды поднимается к серебристым стволам эвкалиптов, мерцающих острыми листьями в прохладных сумерках. В кустах светятся глаза диких рысей. Я целую костяшки рук Энди и Брайана, слизывая кровь с ссадин, пока их кисти не становятся абсолютно чистыми. Брайан обнимает меня, Энди, стараясь не замочить косяк, передает его Брайану и выдыхает дым мне в рот. Говорить не хочется, только хочется, чтобы эти минуты покоя не кончались.