***

И в самый рассвет феминизма, когда только ленивая не кричала про свои права, Леша показывал мне, что любовь всегда важнее. Что ради любимого можно делать многое, а еще что можно ошибаться. Как в ночь возле клуба, когда встречался с парнями.

Первый месяц сжег меня в злости. Месяцы после него наполнены тоской. Тоской, что пустила наружу споры. Тоску, что отравила меня. Но в начале. Самом начале был азарт.

Состязание в уме, оценках, чья струя на стенке будет выше.

Когда на парах мы оказывались сидящими напротив, я снова упражнялась в остроумии, а он кратко излагал суть, метая в меня ножи. В его глазах я видела спокойную уверенность замершего Байкала. И ожидание. Придет весна. Лед треснет.

- Алексеев, ты лучше меня знаешь, что я не сдамся, - в запале выпаливала я, а он улыбался.

- Ну хоть где-то признаешь, что я лучше.

В эти моменты мои глаза видели мой мозг. Дважды. Потому что закатывались и застревали.

Первая практика, когда мы выехали за город. И первые мысли, что злюсь я компенсируя. Злюсь, что не могу сказать о своих чувства.

- Если ты не любишь плов, могу поменяться на свой суп, - после жаркой экспедиции по полю, я вяло ковыряла обед. Отвратительный повар. Отвратительные шашни у Леши с Владимирской. Здесь уже хватало интеллекта осознать простую истину - зависть.

Не было понятным, хотела я быть вместо Леши или вместо Владимирской.

Их отношения это самое трогательное и сердцещемящее, что я видела до того момента. Мне казалось и до, и после, что я так не смогу. Не смогу отдавать всю себя, кутать нежностью и лаской, как Владимирская. Даже, когда он пришел к ней в последний раз, как любовник. Когда мы уже были вместе, она в любовью коснулась его щеки и сказала:

- Будьте счастливы.

Когда же я пришла к Лизе с разрывом, в меня полетела кровать, бесчестные слова и проклятья.

Почти четыре года счастья. Горестей и мудрости, что дал он мне. Казалось, внутри него жила очень старая душа. Он родился мудрым. С каждой нашей ссорой он учил меня. Слушал меня. Не оставлял одну. Был без сил. Но я узнала, что ссора не равно конец. Ссора есть запятая.

-Я не спрашивал, - начал он, когда готовил завтрак. Бесконечное количество завтраков, даже если это был просто кофе. - Как ты относишься к браку? Не в сферическом вакууме. А конкретно для нас?

- Сейчас? - голос дал петуха.

- Ага, - а в глазах свет. Он знал, что весна наступит. Я не знала, что глаза цвета льда похитят мое сердце.

Я не знала, что после его смерти замерзнет для меня всё. Я не хотела этого.

Глупая случайность. Глупая храбрость.

- Он сделал то, что сделал бы в любом случае - говорила она, когда меня в очередной раз била истерика.

И она последний человек, кого ждала.

- Тебе пора к Юрию, - говорила она и держала за руку по дороге к психологу.

Она первая, кто начал говорить со мной. Кто просто слушал, когда мой голос обретал силу.

Она находила меня среди разгромленной кухни. Забирала зажигалку, когда я хотела поднести к бензину на полу.

С ней психолог долго разговаривал, когда я начинала терапию. И она же ответила на не заданный вопрос:

- В этой квартире его не было.

Спустя года странно вспоминать, что я не знала на месте кого хочу быть: любить или быть любимой.

Пламя свечей дергается, когда она входит в комнату. В отношениях приятно, что не всегда нужно видеть партнера, чтобы знать: она улыбается.

- Кто-то почти уснул.

Свечи гаснут. Я кутаюсь в объятиях, что вернули меня к жизни.

Любовь всегда сложно. А мне хорошо по обе стороны этой реки.